прекрасный образ молодого бога Аполлона, который настраивает лю-
дей на возвышенные чувства, ему принадлежит искусство, более всего
- музыка и поэзия, его дар - вдохновение и талант. Аполлон - гений
величавой гармонии. Из хаоса первозданного океана жизни он творит
мироздание, выделяя части, придавая им форму, наполняя их смыслом,
соразмерным с замыслом целостности. Это Мировой Художник и его
творческая мощь придает миру гармонию в границах стойкости, поряд-
ка, устойчивости и покоя, торжествующему и непрерывному. В отличие
от вечно умирающего-возрождающегося Диониса Аполлон бессмертен и
- 5 -
неизменен, ибо он - воплотившийся Дух, тогда как Дионис - стремя-
щийся развоплотиться. Ницше полагает, что аполлоническое - это
проявление инстинкта столь же древнего, как и тот, что проявляется
в дионисийском, однако противоположной направленности: это стрем-
ление всему найти свое место означает прежде всего найти место в
мире себе, обезопасить свою личность от дезинтеграции, согласив-
шись на ограниченность, но при этом подчинить идее этой ограничен-
ности весь мир. "Как бы мог иначе такой болезненно чувствительный,
такой неистовый в своих желаниях,такой склонный к страданию народ
вынести существование, если бы оно не было представлено ему в бо-
гах озаренным в столь ослепительном ореоле", - говорит Ницше. Так
Аполлон (в символическом смысле) порождает весь олимпийский панте-
он, установил миропорядок, в котором боги оправдывают человеческую
жизнь, сами живя этой жизнью.
Антиномия дионисийского и аполлонического начал определила
пути развития греческой культуры. Трагедия, родившаяся, по опреде-
лению Ницше "из духа музыки", который но категорически приписывает
Дионису, и получившая свою форму под влияниям аполлонических тен-
денций, сказания Гомера, великая греческая архитектура - все, что
сделало эллинскую культуру великой, родилось из этой борьбы. Такой
неизбежной и необходимой, что ее несомненно можно назвать союзом.
Ведь вся культура Греции - это построение и оправдание мифа.
Даже философия, которая в современном мире призвана скорее развен-
чивать мифы (правда при этом неминуемо создавая новые), имеет ми-
- 6 -
фологические корни. Сказанное отностися не только к милетской шко-
ле, но и к более поздним философским учениям, например к философии
пифагорейцев, элеатов, Платона. Связано это с тем, что в древнег-
реческих мифологических и полумифологических текстах постепенно
накапливались сведения объективного характера и предпринимались
первоначальные попытки объяснения мира. Так, Гесиод написал поэму
"Теогония", что значит "Происхождение богов". В греческой литера-
туре мощный пласт образует мифологическая поэзия, а это не что
иное, как своды опоэтизированных мифов, но у Гесиода раскрываются
мысли человека, который пытается осознать не только то, что он не-
посредственно наблюдает и переживает, но его волнуют и весьма отв-
леченные вопросы, на которые он сам не мог дать ответ, но которые
уже не мог не поставить. Например, вопрос о том, откуда возникли,
как родились боги. Такая постановка вопроса уже не является чисто
религиозной. В сущности, вопрос о происхождении богов легко пере-
растает в вопрос о происхождении мира.
Таким образом, философ уже не является слушателем (читателем)
- потребителем мифа, хотя в повседневной жизни он, как и всякий
грек, окружен мифологией, более того, во всем - в языке, образах,
способах мышления не свободен от мифологии. Миф объясняет любое
природное событие волей божества, то есть причина выводится за
пределы самой природы, перемещается в небесную область, вверяется
богам. Но от такого, в широком смысле теологического, то есть сво-
дящего все причины к промыслу Божьему, объяснения философия от-
- 7 -
талкивается, уходит.
Когда мифология задавалась вопросами: почему, как устроены
космос и его тела, то от творцов мифов никто не требовал доказа-
тельств. Например, если они утверждали: Земля - огромное тело,
имеющее форму шара, то создатель мифа мог бы сослаться на что
угодно - на предание, на богов. А вот первые греческие мудрецы,
делая астрономические заключения, должны были давать конкретные
доказательства или хотя бы приводить абстрактные теоретические
построения. Как можно было в то время доказать шарообразность Зем-
ли? Каковы были "доказательства"? Главным образом, эстетические.
Так, пифагорейцы считали, что нашей Земле надлежит быть шаром, по
законам гармонии и совершенства, потому что круглое тело считалось
пластичным, красивым. Не было и не могло быть тогда эмпирически
достоверных доказательств относительно космоса и планет. О космосе
можно было рассуждать абстрактно, только на основе фантазии.
Философии было важно и удобно опереться на астрономический
материал, так как идея космоса, целостного, единого мира как уни-
версума была органичной для древней мысли и для философии вообще.
Понятно, что астрономия в в античности так и не стала наукой в
современном смысле этого слова: почти все астрономические предс-
тавления ныне кажутся фантастическими. Земля в представлении древ-
них мудрецов-астрономов по форме уподобляется куску деревянного
цилиндра, который плавает в океане, по крайней мере так думал о
Земле Фалес Милетский. Явная фантазия? Да. Но существенно, что
- 8 -
создается знание, отличное и от практических сведений астрономии,
и от космогонии мифологического типа. Философ-астроном предложил
образ Вселенной, на который надо было осмелиться, он выдвинул