Главная/

Литература, языковедение /

Женскиехарактеры в литературе

 Женские характеры в литературе.

Роман Л. Толстого «Война и мир» не поднял того шума, какой поднимало его каждое замеча­тельное произведение. Автор не затрагивает в романе своем глобальных вопросов, он не проповедник и не го­нитель того или другого современного направления его времени,— он рисует нам картину русского общества в начале прошлого столетия; поэтому мы поговорим о красоте и поэзии образов созданных автором и дадим характеристики некоторым лицам. Оставив в стороне громкие события того времени и брожение общества, мы намерены заняться более скромной задачей — женскими характерами, которые встречаются на страницах ро­мана. Ни один роман не может обойтись без героини. Много было написано романов, много изображено героинь, самых разно­образных характеров, со всевозможными оттенками. Наивных детей, так очаровательных в своем незнании жизни, которую они украшают, как прелестные цветы. Практичных женщин, понимающих цену благам мира и знающих, какими средствами достигнуть их в единственно доступной для них форме — вы­годной партии. Кротких, нежных созданий, назначение которых любовь,— готовых игрушек для первого встречного, кто скажет им слово любви. Коварных кокеток, в свою очередь безжа­лостно играющих чужим счастьем. Безответных страдалиц, безропотно угасающих под гнетом, и сильных, богато одаренных натур, все богатство и сила которых тратится бесплодно; и, несмотря на это разнообразие типов и несчетное количество томов, в которых нам изображали русскую женщину, нас не­вольно поражает однообразие и бедность содержания. Напрасно станем мы искать тех светлых, прекрасных образов женщины, которые встречаются на страницах других произведений, женщин умевших раздвинуть тесные рамки, в которые они были по­ставлены условиями общества, и выйти в широкий мир мысли, нау­ки, деятельного добра. Роль русской женщины  очень скромна и ог­раничена. Она является во всем блеске и обаянии молодости и красоты, приковывает внимание читателя своею любовью к ге­рою и тою, которую внушает ему, и за исключением описаний ее чувств, нежных сцен, объяснений, свиданий она постоянно стушевывается за ним; оканчивается ли любовь счастливым бра­ком или обрывается внезапной катастрофой, роль женщины окон­чена, и автору не остается ничего другого, как свести ее со сцены. Она является еще сестрой, матерью, дочерью, но тогда уже не героиней, а второстепенной личностью, потому что в таком случае интерес, возбуждаемый ею, несравненно слабее, в описа­нии ее тихой привязанности нет места для тех поэтических картин и горячих красок, которые могут увлечь читателя. Не раз писатели, сознавая эту бедность и ограниченность, пытались создать нам идеал русской женщины, но так как смертные лишены возможности создавать из ничего, то все эти попытки оказывались безуспешными. Гоголь в своей Уленьке³ дал нам бледный призрак. Ольга в «Обломове» и Елена в «Накануне» — несомненно, живые личности, но дальше сознания неудовлетво­ренности жизни и тоски по чему-то лучшему, но безыменному, они не идут: при первом слове мужа, что так должно быть, Ольга покоряется, а Елена уходит за любимым человеком, что русские женщины всегда умели делать. В последние годы неко­торые писатели, в свою очередь, захотели дать нам свои идеалы, но и эти идеалы постигла та же участь, что Уленьку; и как редкие исключения женщин, умевших подняться над уровнем потребностей и способностей своего пола, служившие им об­разцами, не могут составить еще знакомый, резко опреде­лившийся тип, пустивший глубокие корни в жизни, так и эти копии с них — лишь неясные очертания, которые не могут сло­житься в образы, полные жизни. Когда редкие исключения ста­нут типом, тогда явятся и эти образы женщины, но это, по­камест только желанное будущее.

Л. Толстой не пытается создавать идеалы; он берет жизнь, как она есть, и в новом романе своем выводит несколько ха­рактеров русской женщины в начале нынешнего столетия, заме­чательных по глубине и верности психологического анализа и жизненной правде, которою они дышат. Мы видим, что это — живые женщины, что так именно они должны были чувствовать, мыслить, поступать, и всякое другое изображение их было бы ложно; мы не можем не признать в них своих близких кровных, одним словом наших бабушек. Из всех женщин, встречающихся в романе, особенно выдаются: княгиня Болконская, невестка ее княжна Марья и Наташа Ростова...

                              Маленькая княгиня Болконская.

Маленькая княгиня Болконская одна из самых очарова­тельных женщин в Петербурге; когда она говорит, беличья губка ее так грациозно притрагивается к нижней, глазки ее так светлы, детски капризные выходки так милы, кокетство так игриво: обо всем этом необходимо упомянуть, потому что в этой губке, глазках, выходках и кокетстве — вся маленькая княгиня. Она один из тех прелестных цветков, назначение которых украшать жизнь, одна из тех милых детей-куколок, для которых жизнь — сегодня бал у одной княгини, завтра раут у другой, толпы поклонников, наряды, болтовня о последнем спектакле и анекдот при дворе да легкое злословие о фальшивых зубах одной графини и волосах другой. Никогда ни одна серьезная мысль не мелькну­ла в этих светлых глазках, ни один вопрос о значении жизни не слетал с этой мило приподнятой губки. Этот прелестный цветок перенесен из взрастившей его теплицы и украшает собою жизнь князя Андрея Болконского, это дитя-куколка — жена и го­товится быть матерью. Князь Андрей — человек мыслящий; он привык останавливаться перед каждым явлением жизни, отдавать себе отчет в каждом впечатлении и доводить это даже до болезненности, и этот человек — муж очаровательного ребенка-куколки. Как это случилось, нам не говорит автор. Вероятно, он, как и всякий смертный, увлекся игривым кокетством хорошенькой куколки и благодаря романти­ческому духу времени украсил свое увлечение громким именем любви, нашел смысл в этой детской болтовне и смехе, в этих хорошеньких глазках много чувства и мысли, и вообразил, что эта куколка есть именно подруга, созданная для него. Разу­меется, он не замедлил убедиться в своей ошибке. Мы застаем их через полгода после свадьбы. Хорошенькая куколка и после замужества осталась тою же хорошенькой куколкой. Близость с таким человеком, как князь Андрей, не принесла решительно ничего маленькой княгине. Она и с мужем выделывает те милые штучки невинно-игривого кокетства, как и с идиотом Иппо­литом Курагиным; муж обращается с нею с холодной вежливостью, как с посторонней женщиной. Он тяготится жизнью, в которой нет простора его силам, мечтает о славе, о подвигах, а она пристает к нему с упреками, отчего мы женщины всем довольны и ничего не хотим; он собирается ехать в армию, потому что война — единственно доступный ему путь к его целям, а она плачет тоном обиженного ребенка, зачем он покидает жену свою в таком положении,— и без того, при помощи ее дяди, он мог бы устроить себе блестящую карьеру и быть фли­гель-адъютантом! Разлад между ними растет, страдают оба. Страдает маленькая княгиня, насколько может страдать; когда забудет о балах, поклонниках и придворных новостях; она все-таки любит своего мужа, насколько ее маленькое сердечко спо­собно любить, как любила бы всякого прекрасного молодого человека, который бы сделался ее мужем. Избалованная светом, вероятно, избалованная дома, как все хорошенькие невесты, привыкшая к поклонению, к обожанию, она ожидала того же от мужа, она оскорблена его холодностью и пренебрежением. «За что ты ко мне переменился, я ничего тебе не сделала»,— упрекает она. И в самом деле, за что ему было меняться к ней. Глазки ее так же светлы, кокетство так же мило игриво, бе­личья губка ее, все так же грациозно слетая, притрагивается к нижней, она по-прежнему очаровательна, поклонники ее бес­престанно уверяют ее в том,— за что же мужу не любить ее, особенно теперь, когда она приобретает новые права на любовь его, готовясь быть матерью его ребенка? Никогда