←предыдущая следующая→
1 2 3 4 5
Вступление
«Что вы считаете самым главным событием вашей творческой жизни ?» - такой вопрос был задан Трифонову в интервью , опубликованном в марте за несколько дней до трагичной развязки . Подразумевалось : самое главное событие творческой биографии для писателя - это , конечно , и главнейшие из событий всей жизни .
Чуть поразмыслив , Трифонов ответил : « Появление в газете « Московский комсомолец » моего первого рассказика . Это случилось в 1947 году .»
Почему же один рассказик - и столько чести ?
Да потому , что именно такие рассказики зарождают в этих молоденьких студентах , каким был в то время Трифонов , желание писать и покорять. И как у многих до него и многих после него , с этого начинается творческая жизнь . Будущую известность писателя определяет безызвестный рассказик .
Тяжела и не легка дорога к успеху и, особенно , если ты сын врага народа . В этом и состоит страстный интерес к прозе и творчеству писателя , Юрию Трифонову.
«НАЧАЛО»
Что сказать о начале? Может быть, просто вспомнить...Какое-то самомучительство, глухота, немота, неверие, подозрительность. Неверие в свои силы, подозрительность к себе. А вдруг я не тот, за кого сам себя выдаю? Ведь я твержу себе днем и ночью, вижу во сне, будто я - ну, не гений, скажем, но одаренная личность...
Без тайного фанфаронства начала не бывает.
Со стороны не видно, никто не догадывается. Но я то знаю, что думаю о себе. И - ужасаюсь своим мыслям. Ничего ведь еще не сделано, не напечатано да и не написано даже, и тем не менее где-то внутри неиссякаемо бьет фонтанчик «Я! Я! Я! Я!» Ну, а что, собственно, я? Какое, к шутам, я? Несколько рассказиков, не принятых ни в одном журнале, да четыре главы неоконченной повести, которая не понятно что? Каму нужно? Кто будет печатать? Кто будет читать? Совершенно ничтожная мура. Ниже нуля. Порвать и никому не показывать. Литературу делают волы, как сказал Ренар. Дело не в том, чтобы написать одну гениальную страницу, а в том, чтобы написать триста. Разве ты похож на вола? Разве способен триста? Да никогда в жизни!
И, однако, фонтанчик бьет - я! я! я!..
Только в начале бывает такое гнетущее ощущение собственной бездарности и такое сказочное упоение собственным творчеством. Есть рассказ про композитора Гуно: «в двадцать лет я говорил: «Гуно!», в тридцать: «Гуно и Моцарт!», в сорок - «Моцарт и Гуно!», в пятьдесят я говорю - «Моцарт!». Я помню, как мне очень нравилась в юности одна девушка, и, когда меня с ней познакомили и сказали, что я «пишу», она сказала: «О, я что-то читала, помню Вашу фамилию!» В то время не было напечатано ни одной моей строчки, и, однако, я мгновенно поверил в то, что она читала и помнит. То есть поверил , разумеется, на долю секунды, на что распространялась сила моего тайного фанфаронства: ведь в глубине сознания я ощущал себя писателем. И к тому же - известным. В следующую секунду окатило холодом другое чувство: я бездарность, и никто никогда меня не узнает. Но тот первый рефлекс поразителен!
У Олеши где-то есть замечание о том, что все писатели мира, нынешние и древние - это как - бы один писатель. Речь не только о писателях, разумеется, о художниках вообще. О самоощущениях художников. Оно всегда полно, тотально. Поэтому мне кажется - начинающих художников не существует. В течение долгих лет мы приобретаем лишь сумму приемом и опыт жизни, но самоощущение - какое в начале, такое до конца дней.
И это самоощущение сплав горького отчаяния и величайшей веры в себя. Должен ли художник верить в себя как в бога! Да. Должен ли постоянно угрызаться и сомневаться в своих возможностях? Да. И спрашивать себя: кому нужна чепуха, которой я занимаюсь? Да! Да! Да!
Поэтому все равны. Начинающие, маститые, неудачники, мировые знаменитости.
Начало лучше всего обрубать. В искусстве тоже. Раскачку - к черту! Когда - то я написал рассказ, который был напечатан в спортивной газете. В одном номере рассказ не поместился, разбили на два. Помню, Арбузов, прочитав второй отрывок и не поняв, что это продолжение, бурно меня хвалил. «Так и надо, Юра: начало немного странное, неожиданное даже несколько не понятное - говорил он, - зато все достоверно. И не нужно ничего объяснять. Вы молодец!» Я не чувствовал себя молодцом, но отчетливо понял, что начало - то, отчего следует отделываться как можно скорей.
Не топчитесь слишком долго в прихожей, врывайтесь в комнату. Не засиживайтесь в начинающих, которых не существует. Но имейте в виду: дальше легче не станет!
И таково начало Трифонова. (Из одноименной статьи Трифонова «Начало»).
Крупный ,немного сутулый , с тяжелым бледным лицом и усталым взглядом обведенных темнотой глаз, Юрий Валентинович Трофимов казался вялым, потому что держался подчеркнуто спокойно и вроде бы равнодушно. Спокойно и медленно он и говорил. Аудитория слушала его внимательно . О литературе он говорил точно, веско, постепенно увлекаясь своей мыслью ; это был человек , который о ней постоянно и напряженно думал , жил ею . Трифонов был писателем - и никем другим его представить было невозможно . За внешней рыхлостью и флегматичностью скрывалась внутренняя сила . От петеропливой повадки и продуманной речи шло ощущение убежденности и независимости .
Печататься он начал рано , рано стал профессиональным писателем ; но по-настоящему читатель открыл Трифонова с начала70-ых годов . Открыл и принял , потому что узнал себя -и был задет за живое . Трифонов создал в прозе свой мир , который был настолько близок миру города , в котором мы живем , что порой читатели и критики забывали о том что это литература , а не реальная действительность , и относились к его героям как к своим непосредственным современникам.
Отсюда -ревность .
n - Это черт знает что - какие -то кухонные склоки , квартирные сплетни , коридорные страсти , где же живой образ нашего современника , активной личности? - негодовали одни
n - Трифонов клеймит современное городское мещанство , полуинтеллигнтов , обличает безнравственных пошляков! - возражали другие .
n - Он искажает облик нашей интеллигенции! Она гораздо чище и лучше , чем предстает в его изображении ! Это шарж какой-то он не ценит интеллигенцию! - возмущались третьи .
n - этот писатель просто не любит людей . Он не добр , не любит людей с детства , с момента , который лишил его привычного образа жизни , - анализировали четвертые .
n Мир Трифонова герметичен! В нем нечем дышать! - констатировали любители переделкинских прогулок и убежденные поклонники
n свежего воздуха .
Все эти «голоса» не выдуманы . Они звучали настойчиво- со страниц газет и журналов , в частных беседах .
И только много позже можно понять , что это были голоса героев книг.
« Когда-то казалось что не хватает сюжетов , - писал он в статье «Нескончаемое начало» . - О чем писать ? У других - события , приключения опыт жизни , множество встреч , а у меня ничего нет . Кроме того , мучил недостаток воображения » .
Трифонов ничего не выдумывал.
Студент о « Студентах»
Юрий Трифонов родился в Москве , 28 августа 1925 . Его отец ,
←предыдущая следующая→
1 2 3 4 5
|
|