Главная/

Педагогика /

Изучение творчества И.А. Гончарова в школе

борьба не на жизнь, а на смерть за свою позицию, свое понимание любви и своего места в жизни).

Лично мне Вера, как и ее предшественница Ольга Ильинская, никогда особенно не нравилась, и я не скрываю этого от учеников. Они не те женщины, которые являются солью и двигателями жизни, которые вас обогреют, накормят, обстирают, усладят и на долгие годы (а именно «долгих год» требует Вера от Марка) обеспечат вам тихую отраду ежедневных отношений. Они не коммуникабельны, заняты больше собой, чем другими, они изведут вас придирками, капризами и вывертами; гордости и претензии в них больше, чем самоотвержения. Я не мешаю кому–то в классе возражать мне, но просто признаюсь, что «недалекая» Марфенька мне нравится больше, чем Вера. А если вспомнить «далеких», то это пушкинская Татьяна, несущая в себе черты и Марфеньки и Веры. У А.С.Пушкина героиня «...бедным помогала Или молитвой услаждала Тоску волнуемой души». У Гончарова бедных одаривает не Вера, а Марфенька; старшая же сестра и в молитве не столь привлекательна, как Ларина:

какая–то внутренняя скованность и сухость мешают ей получить «усладу» в религиозном трансе. Здесь заметим еще, что уступает Вера не только пушкинской героине, но и тургеневской Лизе Калитиной, которая «любила всех, но более всего Бога, нежною и кроткою любовью». До полного художественного и просто человеческого обаяния Вере чего–то не хватает. На ней печать какой–то ущербности, как следствие противоречий автора. Вера следит за гуманной мыслью своей эпохи, но в романе «Обрыв», кроме охраны своей независимости, нет ни одного жеста, слова, поступка, которые свидетельствовали бы о благотворном влиянии поглощаемых этой девушкой книг.

Тем не менее Гончаров и в третьем романе явился выдающимся певцом русской женщины и, создавая образ Веры, достиг высокой поэтичности. Красавица еще не появилась на странице, а мы уже с каким–то сердечным трепетом ждем этого кумира семьи. Как–то по–особому, радостно и тревожно, волнует ее грация, уединение, матово–бледный цвет лица, лучистый взгляд бархатных темных глаз. Она таинственно появляется и исчезает; красота ее открывается не сразу, как и прелесть природы: мерцая то лунным сиянием, то вечерними зарницами, то серебристой росой. Поэтому я считаю целесообразным на определенном отрезке урока предложить ребятам мини–сочинение на тему «Композиция образа Веры». Это позволит раскрыть разные приемы: композиционную инверсию, отзывы о Вере действующих лиц, отношение к ней бабушки и сестры, диалоги с Марком и Райским, оценки из уст последнего («кошка», «змея», «мышь»), Вера в монологах Райского, в его начатом романе, в письмах к попадье и др.

Образ Веры (как, впрочем, и образы Райского, Марка) лучше анализировать не в двучленных, а в трехчленных сочетаниях. Вера, как птица в сетях, бьется между тремя действующими лицами, желающими поработить ее волю, — Райским, бабушкой, Марком.

С чистой совестью, освободившись от потрясающих биотоков Марфеньки, Райский, находясь под очарованием «нездешней» Веры, не стал давать ей проходу. Причем ни такта, ни ума в домоганиях ему не хватало. Не знал он, очевидно, что старшая кузина — крепость, которую надо брать каждый день, даже если бы ее сердце никем не было занято. Одних ораторских способностей в такой осаде мало, а требуется богатейший набор самых ярких мужских достоинств и постоянной безупречности.

И хотя Райский прибегал к силе, хватая Веру за руки, туловище, чтобы не пустить в обрыв (куда сначала сам напутствовал), с бабушкой ей ладить еще труднее. «Почему?» — спрашиваю я класс. Во–первых, эта женщина с детства воспитывает ее, бескорыстно отдавая физические и моральные силы; во–вторых, она уважает бабушку больше, чем Райского; в–третьих, в отличие от назойливой, плохо скрытой слежки кузена, бабушка неуловимо бросает на нее молниеносные фиксирующие взгляды; в–четвертых, Татьяна Марковна, расширяя наблюдательный плацдарм, окружает себя «агентами», одним из которых оказался и Райский. Самое же главное, Вера чувствует, что бабушка постоянно, по–матерински переживает из–за нее.

Однако наиболее сильным драматическим нервом Вера связана с Марком, исповедующим «право свободного размена в любви», «любовь на срок». А девушка отстаивает в любви идею долга и ответственности на всю

жизнь. Любовные разговоры этой пары (некоторые из них можно зачитать) сообщают свиданиям рационалистический оттенок. Лишь с XI гл. предпоследней части мы узнаем по психологическим или скорее физиологическим приметам, какой силы любовная страсть испепеляла Веру. Девушка становится рассеянной, механически берет в руки то одни, то другие вещи, задумчиво перебирает страницы книги, в которую не смотрит; в глазах ее «испуг и тревога»; то у нее подкашиваются ноги, то возникают приливы сил. Наконец, «с ожесточенным нетерпением взяла она мантилью...», умоляющими глазами просит Райского отпустить ее в обрыв и, освободившись от его опеки, «взвизгнув от радости, как освободившаяся из клетки птица, бросилась в кусты».

В монографиях и вузовских учебниках Марка обычно оценивают лишь в его отношениях к Вере. Причем биологические аналогии, нагромождаемые этим «нигилистом» (по воле автора), сопровождаются какими–то звериными повадками: «Марк топал в ярости ногами... Он свирепел, скалил зубы, как волк...» и, когда «его касалась твердая, но нежная рука», он, «рыча про себя, ложился смиренно у ног ее, чуя победу и добычу впереди...» (пятая ч., гл. IV; сокращено мною. — В.П.). Словом, карикатура. Если же высвободить из–под этих страшных аксессуаров суть, то для Веры она уже готова в словах Татьяны Лариной: «Была бы верная супруга И добродетельная мать». Ну, а Марк «жизнь семейным кругом» ограничить не хотел. Но автор, компонуя и образ Веры, и образ Марка, постоянно чего–то недоговаривает.

Мне кажется, Волохова следует рассматривать в такой цепи: Марк — Райский — Козлов — Вера. Тогда оказывается не так страшен черт, как его малюют. Он умнее Райского и в каждом споре «жалит» его. Даже не отдав Райскому денег, взятых у него взаймы, он порядочнее Бориса Павловича: в любовную связь с женой Козлова не вступает. Напротив: он день и ночь просиживает у больного Леонтия... Наконец, Вера влюблена не в Райского, а в Марка. Сам же Райский тускнеет не только в сопоставлении с Марком, но и скромным Козловым, которого он критикует. Пусть последний и ошибается, слишком идеализируя античный мир и видя прогресс в повторении оного на новом витке истории, но он всю жизнь отдал любимому делу и обожаемой женщине. А это немалого стоит. Хотя Козлов и заблуждается в области историософии, но его поведение относительно того, что принято за истину, соответствует высоким человеческим критериям. А выведение учащимися Марка из круга «малиновских» нападок, рассмотрение его в широких контактах делает более убедительным его Честное решение скрепить интимное событие в беседке законным браком.

Бабушка получилась у Гончарова живой до обмана. И здесь уместен вопрос, какими средствами он достиг такого результата. Эта женщина наделена недюжинной устойчивостью и цельностью; она добра, радушна, приветлива, ласкова, хотя эти черты чаще всего проявляются в клановых границах, за пределами которых проявляются и феодальные понятия. Деятельность ее сводится в основном к слежке: не закурил бы кто на сеновале, успели бы закрыть форточки перед грозой и т.д. Она все время озабочена, практична, расчетлива, даже скупа, но не своекорыстна.

Особую симпатию вызывают опасения бабушки за судьбы внучек, особенно старшей, то, что она принимает близко к сердцу любые их радости и огорчения, даже перемену настроений. Мы приветствуем мудрость и деликатность, с какой она ведет себя, узнав о «грехе» Веры и выступая посредником между нею и Тушиным. Но странным кажется современным учащимся «грех» самой бабушки, то, как она обуславливает им падение внучки. От ее «путешествия по полям,