Главная/

Историческая личность /

А.В. Чаянов

измени­лось. В указанные годы в центре внимания А. В Чаянова находятся уже вопросы организации крупных и крупнейших сельскохозяйствен­ных предприятий — совхозов. Такой поворот в научных занятиях, ознаменовавший фактически разрыв с прежней концепцией индивиду­ального семейно-трудового хозяйства (как основы аграрного сектора)» не является итогом естественной идейной эволюции ученого. Скорее речь шла о вынужденном компромиссе с системой, которую сам он именовал «государственным коллективизмом».

Чаянов, видимо, понимал, что при новых политических реалиях индивидуальное крестьянское хозяйство сохраниться более не может. Вместе с тем он органически не мог оправдывать и обосновывать ме­роприятия по административному насаждению колхозов. Совхозная форма представлялась ему более приемлемой, так как ее легче было использовать для внедрения механизации, передовых методов аграр­ной науки. Сообразуясь с выдвинутой ранее идеей о различении соци­альной и экономической рентабельности, Чаянов предложил тройствен­ный критерий оценки деятельности крупных совхозов: по степени вы­полнения ими государственного плана с точки зрения учета интересов региона и, наконец, по уровню прибыльности самого предприятия. В разработанные им организационные планы совхозов ученый вклю­чил новые способы использования техники: тракторные колонны, при­менение системы машин (трактор, комбайн, грузовик), таборное вы­полнение работ, при котором сельскохозяйственная техника, иногда с работниками, остается на ночь в поле и т. д. Характерно, однако,. что проблема индивидуальной мотивации труда, занимавшая ранее од­но из центральных мест в творчестве Чаянова, в работах 1928—1930гг. практически не исследовалась.

Новая программа Чаянова предусматривала первоочередное соз­дание гигантских (размером в 40—100 тыс. га) централизованно уп­равляемых хозяйств по производству зерна. После простейших с точки зрения организации зерновых совхозов данная форма должна была распространяться в овощеводстве, льноводстве, хлопководстве. Для предприятий каждой отрасли ученым были разработаны дифференци­рованные технические и организационные нормативы. По Чаянову, всеохватывающая система механизированного земледелия должна бы­ла сформироваться довольно быстро — за 10—15 лет.

Внешне, несомненно, конформистская последняя программа Чая­нова продиктована не только естественным чувством самосохранения.

Чаянов желал быть полезным Отечеству даже в труднейших условиях «великого перелома». С этим связаны его попытки внедрить научные разработки при организации Дигорского агроиндустриального комби­ната в Северной Осетии, Еланского и Воловского комбинатов в Туль­ской области, зернового совхоза «Гигант» под Ростовом, хлопкового совхоза «Пахта—Арал» в Голодной степи. Некоторые исследователи считают эти разработки прообразом современных агроиндустриальных комбинатов.

Таким образом, воззрения А. В. Чаянова претерпели значительную эволюцию. На разных этапах он высказывал различные, порой проти­воположные взгляды. Но в историю экономической мысли А В. Ча­янов вошел прежде всего как теоретик трудового крестьянского хозяй­ства и сельскохозяйственной кооперации. Именно в учении о верти­кальной крестьянской кооперации, способной сочетать высокую моти­вацию к труду отдельной крестьянской семьи и преимущества добро­вольно создаваемых кооперативов, проявились основные теоретические достижения этого экономиста.

Н. Д. КОНДРАТЬЕВ: ИССЛЕДОВАНИЕ ПРОБЛЕМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДИНАМИКИ

Николай Дмитриевич Кондратьев, согласно сословному положе­нию, «крестьянин Костромской губернии», родился в 1892 г. в семье гравера-отходника. Учился в церковно-приходской школе, затем в церковно-учительской семинарии, откуда в 1906 г. был исключен «за не­благонадежность». В годы революции 1905—1907 гг. примыкал к пар­тии эсеров, был членом ее уездного комитета, вел пропаганду, круж­ковую работу, около семи месяцев провел в тюрьме.

После сдачи экстерном экзамена на аттестат зрелости (в 1910 г.) Н. Д. Кондратьев поступил в Петербургский университет — на эконо­мическое отделение юридического факультета. Среди его учителей были выдающиеся ученые: М. И Туган-Барановский, М. М Ковалев­ский, А. С. Лаппо-Данилевский, Л. И. Петражицкий, В. В. Святловокий и др. Близким другом Н. Д. Кондратьева (еще со школьной скамьи) был Питирим Сорокин — в будущем видный социолог.

Годы, проведенные в университете, были для Н. Д Кондратьева годами напряженной работы. Только за 1912—1914 гг. вышло более 20 его статей, рецензий и рефератов. Н. Д Кондратьев, активный участник студенческих волнений, продолжает вести кружки эсеровского направления, а в 1913 г. во время празднования 300-летия дома Ро­мановых подвергается месячному тюремному заключению

В 1915 г выходит первая монография молодого ученого «Развитие хозяйства Кинешемокого земства Костромской губернии», благожела­тельно встреченная критикой. В том же году Н. Д Кондратьев успеш­но заканчивает курс и по ходатайству учителей остается при универ­ситете «для приготовления к профессорскому званию». После Февраль­ской революции Кондратьев вновь становится видным деятелем эсе­ровской партии (вышел из ПСР в 1919 г.), участвует в подготовке крестьянских съездов, работе общественных организаций, избирается

по списку эсеров в Учредительное собрание. В канун октябрьских событий 1917 г. Кондратьеву поручен пост товарища (заместителя) министра Временного правительства по продовольствию.

В конце 1917—1918 гг. ученый, по всей видимости, переживает серьезный идейный я психологический кризис: находясь в оппозиции к новой власти, он мучительно ищет свое место в создавшейся системе общественных связей. Мало пишет, почти не публикуется. С 1918 г. Кондратьев живет в Москве: работает в различных научных учрежде­ниях, занимается преподавательской - работой. В 1920 г. Н. Д. Кон­дратьев — к этому времени уже профессор — становится директором Конъюнктурного института, руководству которого он отдал лучшие годы жизни.

«Начиная с 1919 г.,— писал впоследствии Кондратьев,— я признал, что я должен принять Октябрьскую революцию, потому что... первое представление, которое я получил в 1917—1918 гг., было неправиль­но... я вошел в органическую связь с Советской властью» . Кондратьев никогда не состоял в коммунистической партии, не был по своим взгля­дам марксистом (хотя и признавал .ряд научных результатов маркси­стского учения). В 1920-е гг. он — лояльный советский служащий, же­лающий добра своему народу, своей стране, видящий смысл научной и практической деятельности в служении Отечеству.

Окончательному выходу Кондратьева из духовного кризиса спо­собствовало начало новой экояомической политики. На период нэпа приходятся наиболее крупные труды ученого, принесшие ему и миро­вую известность. Ширится деятельность Конъюнктурного института, превратившегося, благодаря усилиям Кондратьева и его коллег, а науч­ный центр не только национального, но я мирового уровня. В 1924 г. ученый в сопровождении жены Е. Д. Кондратьевой уезжает в дли­тельную научную командировку, посещает Германию, Великобрита­нию, Канаду, США. В Соединенных Штатах он последний раз встре­тился с П. А. Сорокиным, отклонив, кстати сказать, его предложение принять руководство кафедрой в одном из американских универси­тетов. 

С 1927 г. в СССР начинается постепенное свертывание новой экономической политики. Убежденные сторонники «товарно-рыночной модели» советской экономики и в их числе профессор Кондратьев попадают в опалу. В мае 1928 г. ученый увольняется с поста дирек­тора Конъюнктурного института (сам институт был вскоре закрыт). В печати с нарастающей силой