←предыдущая следующая→
1 2 3
« Инженер? - да, 30 патентов на изобретения в советское время. Философ? - да, один из ярчайших интерпретаторов платонизма , один из ярчайших русских платоников. Поэт? - да, может быть, не крупный, но все-таки создавший стихотворения и выпустивший книгу стихов, друг А. Белого, росший в атмосфере символистов. Математик? – да, ученик знаменитого профессора Бугаева (отца А. Белого), создавший очень интересные концепции в этой области». Флоренский – это человек, которого никак нельзя однозначно охарактеризовать. Эта фигура, хотя и вызывавшая и вызывающая сегодня споры, безусловно, огромного масштаба.
С одной стороны, о Флоренском можно услышать самые восторженные отзывы , и сравнение его с Леонардо де Винче говорит само за себя. С другой стороны, «стилизованное православие», «букет ересей», «хлыстовский бред»…Кто же он на самом деле?
Судьба выдающегося мыслителя, священника русской православной церкви, ученого-энцеклопедиста Павла Александровича, человека многосторонне одаренного удивительна и трагична.
Он оставил значительные труды по философии, богословию, эстетике, теории языка, математике и физике, электромеханике. В его работах широко охвачены многие теоретические проблемы, намного определяющие время (лет на пятьдесят, как считал сам ученый). Уже в начале нашего века он пришел к идеям, которые позднее стали основополагающими в кибернетике, теории искусства, семиотике. И это не все. Он был поэтом-символистом, произведения которого появлялись в «Весах» и выходили отдельным изданием, одаренным астрономом, прекрасным музыкантом, проницательным поклонником И.С. Баха, Л. Бетховена и его современников. Флоренский был полиглотом, в совершенстве владел латинским, древнегреческим и большинством современных европейских языков, а также языками Кавказа, Ирана и Индии.
Павел Александрович стремился синтезировать знания в самых различных областях, представить мир во всеохватном единстве. Нередко его упрекают в интеллектуальном аристократизме, элитарности. Возможно, для этого есть основания. Но все-таки прежде всего П. Флоренский был священником. Садился ли он за богословский или научный труд- он надевал епитрахиль и поручни, что символизирует священническое служение. П. Флоренский исповедовал и причащал Святых тайн умирающего на его руках В. Розанова, венчал молодого дерзкого А. Лосева. До ареста отца Павла в основном окружали люди «утонченной культуры», но вскоре ему было суждено стать лагерным батюшкой, достойно пронесшим свой крест до конца.
П. Флоренский любил свою семью, свой род, свою Родину- великую и несчастную Россию. Он родился 9 [21] января 1882 года возле местечка Евлах на западе нынешнего Азербайджана, где отец его- инженер-путеец- строил тогда Закавказскую железную дорогу. Родословная отца уходила в русское духовенство; мать же принадлежала к старинному и знатному армянскому роду. Детские годы П. Флоренского прошли в Грузии, где он учился в Тифлисской гимназии, которую окончил первым учеником с золотой медалью в 1900 году. Он был прочно убежден, что кавказское детство и кавказские корни, впечатления от природы края оказались решающими для формирования его личности и философских воззрений. Поэтическое восприятие окружающего мира, страсть к знанию были свойственны Флоренскому с первых шагов его жизни. Он наделен был редкой остротою восприятия и подходил к природе с пытливостью естествоиспытателя. В каждом явлении старался он уловить скрытый, сокровенный смысл. И прежде всего- о море, которое постоянно и ненасытно созерцал в свои детские и отроческие годы. На его берегу он чувствовал себя «лицом к лицу перед родимой, одинокой, таинственной и бесконечной вечностью». Впечатление от безбрежной, свободной стихии остались у него на всю жизнь, в душе постоянно стоял зов моря, рассыпчатый звук прибоя, бескрайняя самосветящаяся поверхность, соленый и пропахший йодом воздух, бесконечное богатство красок… Позже он сравнивал голоса моря, ритм прибоя с рядами Жана Фурье и математическими построениями Готфрида Лейбница; прибой слышался ему в знаменитых ростовских звонах, в набегающих и отбегающих ритмах баховских фуг и прелюдий. Более того, всматриваясь в самого себя, Флоренский открывал в ритме внутренней жизни, в звуках, наполняющих сознание, эти навеки запомнившиеся ритмы волн. И эта черта, это сочетание науки и поэзии проявлялись у П. Флоренского даже в самых серьезных трудах. Поразительно, что с своих искусствоведческих работах он использовал математический аппарат. Так, исследование, посвященное природе и живописи, «Обратная перспектива»- предваряют теоремы и теории множеств, что в начале XX века, когда он это сочинял, было совершенно новой областью математики. А работа «Мнимости в геометрии» будто специально писалась, чтобы ввести в строгую математику поэтическую образность.
Интенсивное общение с природой переходит у Флоренского в пылкое увлечение естественными науками; любимым писателем, кстати, одним из первых им самостоятельно прочитанных, становится И.В. Гёте.
Душу его, по собственному признанию философа, волновали самые разнообразные вопросы: поющие пески, пещеры с нависающими сталактитами и торчащими снизу сталагмитами, гейзеры, млечные пути и туманные пятна, бесконечно малые и бесконечно большие. К прочитанному из книг и журналов добавлялись рассказы отца, который часто приходил вечером в спальню к сыну, чтобы поговорить с ним. Круг тем очень обширный. Это путешествия Д. Ливингстона, Г. Стэнли или Д. Кука, дикие народы, каменный и бронзовый век, канто- лапласовская гипотеза мирообразования, волновая теория света, основы термодинамики, волновая теория звука и света, теория Ч. Дарвина…
Казалось, что все складывалось как нельзя лучше: отличные успехи в гимназии, серьезное чтение научных и художественных книг, общение с природой, ученые беседы с отцом. И вдруг в последнем классе гимназии Флоренский пережил духовный кризис, он понял ограниченность и относительность физического знания. Первым порывом было стремление уйти в народ, отчасти под влиянием чтения Л. Толстого, потом- в монахи. Родители настояли на продолжении образования. Он поступает на физико-математический факультет Московского университета. И здесь он с жадностью впитывает знания. Помимо занятий математикой и физикой, посещает лекции по философии, самостоятельно изучает историю искусств.
Павел Александрович знакомится с символистами, завязывает дружбу с Андреем Белым, пишет статьи для журналов «Новый путь» и «Весы».
Огромное влияние на него в те годы оказал один из основателей Московского математического общества Н. Бугаев. В это общество входили выдающиеся ученые- Ф. Бредихин, П. Чебышев, В. Цингер, Н. Жуковский. Они считали, что поискам мировоззрения поможет наукаЮ ориентированная на математику. Для П. Флоренского эти идеи открыли необозримые перспективы философского творчества. Ему казалось, что философия превратится в строгую науку, о чем мечтали поколения математиков, начиная с Пифагора.
Университет П. Флоренский закончил с дипломом I степени, но неожиданно он отказался от предложения остаться на кафедре и от профессии математика. Молодой человек, которому прочили научную деятельность, поступает в Московскую духовную академию, желая, как он писал, «произвести синтез церковности и светсткой культуры». И годы «второго студенчества» были наполнены напряженными занятиями, глубоким изучением самых разных дисциплин- философии, филологии, истории религии и математики. Успехи его были так значительны, что уже на IV курсе он был избран на кафедру истории философии: предварительно ему поручили прочитать две пробные лекции, одну о Платоне, другую о Канте. Лекции и семинары П. Флоренского в Академии были посвящены истории мировоззрения, параллельно он преподавал математику и физику.
Лектором Павел Александрович был превосходным. Один из его учеников С.
←предыдущая следующая→
1 2 3