Главная/

Историческая личность /

Петр I и его сподвижники

Оглавление

2.            Птенцы гнезда Петрова.

2.1. Александр Данилович Меньшиков.

2.2. Борис Петрович Шереметьев.

2.3. Пётр Андреевич Толстой.

2.4. Алексей Васильевич Макаров.

3.            Яркие индивидуальности, составлявшие единую команду.

Пётр Великий и компания "друзей".

В истории России вряд ли сыщется время, равное по своему значе­нию  преобразованиям петровой четверти XVIII века. За многовековую историю  существования Российского государства было проведено не мало реформ. О том, что  дали России петровские преобразования, со всей определенностью сказало время.  Известный историк и публицист М.М.Щербатов считал, что путь, пройденный страной  при Петре, без него пришлось бы преодолевать два столетия. Карамзин в начале  XIX века полагал, что на это потребовалось бы шесть столетимй. Ни Щер­ба­тов, ни  Крамзин отнюдь не питали симпатий к царю-преобразовате­лю, но жаже они должныт  были признать гигантский скачок России в годы петровских реформ. Преобразования  петра обеспечили нашей стране новое качественное состояние: во-первых,  значительно сокра­тилось от­ставание экономической и культурной жизни России от эконо­мической и культурной жизни передовы стран Европы; во-вторых, Рос­сия в  могуще­ственную державу с современной сухопутной армией и могучим Балтий­ским  флотом; возросшая военная мощь позволила России в ходе Се­верной войны сокрушить  шведскую армию и флот и утвердиться на бе­регах Балтики; в-третьих, россия вошла  в число ве­ликих держав, и от­ныне ни один вопрос межгосударственных отноше­ний в  Европе не ре­шался без ее участия.  Особенность преобразова­ний состоит в том, что­они носили всеобъемлющий  характер. Степень проникновения нов­шеств в толщу старомосковского уклада жизни  была различной. В одних случаях, как, например, в быту, преобразования коснулись  узкого слоя общества, оказав влияеие, прежде всего на его "верхи". Множество  по­колений крестьян и после реформыне расстава­лись ни с бородой, ни с сермяжным  зипуном, а башмаки окончательно вытеснили лапти только в советское время. Но в  области строительст­ва вооруженных сил, струк­туры государственного аппарата,  внешней политики, промышленного развития, архитектуры, живописи, распо­странения  научных знаний, гра­достроительства новшества были столь глубокими и  устойчивыми, что позволили иным историкам и публици­стам середины прошлого века  возвести петровские преобразования в ранг "революции", а самого Петра считать  первым в России "револю­ционером", причемне ординар­ным, а "революционером" на  троне.  Петр был очень не ординарным че­ловеком. Прежде всего, поражает разносторонность  его дарований: он был незаурядным полководцем и дипломатом, флотоводцем и  закона­дателем, его можно было встре­тить и с топором и пером в руках,  выре­зывающим новый шрифт и си­дящим за чертежом нового корабля, озабо­ченным   постигшей неудачей и ликующим по поводу одержанной побе­ды, за изучением  какой-либо диковинной машины и размышляющим над устройством правительст­венного  механизма обширного государства. Однако Петр великий был не только дельцом, но и  мыслителем. Его жизнь так сложилась,  что давала ему мало досуга заранее и неторопли­во обдумывать план дей­ствий,  а темперамент мало внушал и охоты к тому. Спешность дел,  неуменье,  а иногда и невозможность выжидать,  подвижность ума, не­обычайно  быстрая наблюдательность - все это приучило Петра заду­мывать без раздумья,  без колебания решаться,  обдумывать дело среди самого дела  и,  чутко угадывая требования ми­нуты,  на ходу со­ображать средства исполнения.  В деятельности Петра все эти мо­менты, так отчетливо различаемые  досужим размышлением и как бы рассыпающиеся при раздумьи, шли дружно вместе, точно вырас­тая один из другого, с органически-жизненной неразделимостью и по­следо­вательностью. Петр является перед наблюдателем в вечном пото­ке разнообразных дел, в деловом постоянном общении с множеством лю­дей, среди непрерывной смены впечатлений и предприятий; всего труднее вообразить его наедине с самим собою, в уединенном каби­нете, а не в людной и шумной мастерской.

     Это не значит, что у Петра не было тех общих руководящих поня­тий, из которых составляется образ мыслей человека; только у Петра этот образ мыслей выражался несколько по-своему,  не как подробно  обдуманный план действий или запас готовых ответов на всевозмож­ные запросы жизни, а являлся случайной импровизацией,  мгновенной вспышкой постоянно возбужденной мысли,  ежеминутно  готовой  отве­чать на всякий запрос жизни при первой с ним встрече.  Мысль его вы­рабатывалась на мелких подробностях, текущих вопросах практической деятельности,  мастеровой, военной, правительственной. Он не имел ни досуга, ни привычки к систематическому размышлению об отвлечен­ных предметах,  а воспитание не развилов нем и наклонности к этому. Но ко­гда среди текущих дел ему встречался такой предмет,  он своей прямой и здоровой мыслью составлял о нем суждение так же легко и просто, как его зоркий глаз схватывал структуру и назначение впервые встреченной машины. Но у него всегда были наготове две основы его образа мыслей и действий,  прочно заложенные еще в ранние годы  под неуловимыми для нас влияниями:  это - неослабное чувство долга и вечно напряжен­ная мысль об общем благе отечества,  в  служении ко­торому и состоит этот долг. На этих основах держался и его взгляд на свою царскую власть,  совсем непривычный древнерусскому  обществу,  но бывший начальным, исходным моментом его деятельности и вместе основным ее регулятором.  В этом отношении древнерусское политиче­ское  созна­ние испытывало в лице Петра Великого крутой перелом, ре­шительный кризис.

В его деятельности впервые  ярко  проявились  народно-воспита­тельные свойства власти, едва заметно мерцавшие и часто совсем по­га­савшие в его предшественниках. Петру удалось перевернуть в себе по­литическое сознание московского государя изнанкой на лицо; только он в составе верховной власти всего яснее понял и особенно живо по­чувст­вовал "долженства",  обязанности царя,  которые сводятся, по его сло­вам,  к "двум необходимым делам правления": к распорядку, внутреннему благоустройству,  и обороне, внешней  безо­пасности государства. В этом и состоит благо отечества, общее благо родной земли, русского народа или государства  - понятия, которые Петр едвали не первый у нас усвоил и выражал со всей ясностью пер­вичных, простейших основ общественного порядка. Самодержавие - средство для достижения этих целей. Нигде и никогда не покидала Петра мысль об отечестве; в радостные и скорбные минуты она обод­ряла его и на­правляла его действия, и о свойе обязанности служить отечеству, чем только можно, он говорил просто, без пафоса, как о деле серьезном, но единственным и необходимом. Жить для пользы и славы государства и отечества, не жалеть здоровья и самой жизни для общего блага - такое сочетание понятий было не вполне ясно дляы обычного сознания древ­нерусского  человека и мало привычно для его обиходной житейской практики. В минуты всенародного бедствия, когда опасность грозила всем и каждому, он понимал обязанность и мог чувствовать в себе го­товность умереть за отечество, потому что, защищая всех, он защищал самого себя, как каждый из всех, защищая себя, защищал и его. Он по­нимал общее благо как частный интерес каждого, а не как общий инте­рес, которому должно жертвовать частным интересом каж­дого. АПетр именно и не понимал частного интереса, не совпадающего с общим, не понимал возможности