Главная/

Психология, общение, человек, теории /

Мотивация Власти

Мотив власти

Власть представляет собой явле­ние многомерное. Феномен власти и неравенство ее распределения между людьми, социальными группами и го­сударственными институтами с дав­них времен порождали столько объ­яснений, обоснований и сомнений, сколько едва ли вызывало какое-либо другое явление. Бертран Рассел [В. Russell,   1938]   рассматривал власть как фундаментальное, объ­единяющее все социальные науки объяснительное понятие, аналогичное понятию энергии в физике. Сегодня науки об обществе и поведении в нем еще далеки от того, чтобы сделать

власть центральным объяснительным понятием, хотя тенденция к этому уже намечается повсюду. Феномены власти чрезвычайно сложны, основы­ваются они на повсеместно встреча­ющейся ситуации социального кон­фликта, возникающего из-за несовме­стимости целей различных людей или средств их достижения [Р. Swingle, 1970; J. Т. Tedeschi, 1974]. Понятию власти свойствен легкий негативный налет, ибо она обычно связывается с представлениями о принуждении, уг­нетении, насилии или несправедли­вом господстве. Однако в не меньшей степени к этому понятию относятся позитивно или, по крайней мере, ней­трально оцениваемые явления, такие, как законное руководство, авторитет, признанное лидерство, влияние, вос­питание, примирение интересов, груп­повая   солидарность   [A. A. Berle, 1967].

Прежде чем перейти к рассмотре­нию того, что следует подразумевать под мотивом власти, нам необходимо добиться большей ясности в понима­нии самого явления, называемого властью. В науках об обществе, в частности в социологии и политологии, исследователи заинтересованы, прежде всего, в анализе сложивших­ся отношений власти и их объясне­нии постфактум, в науках же о пове­дении, и в психологии в том числе, акцент ставится, скорее, на исследо­вании процесса использования вла­сти и его предсказаний [В. Н. Raven, R. W. Kruglunnski, 1970; W. E. Pol­lard, Т. R. Mitchell, 1972], Различие взглядов на власть с позиции разных дисциплин станет понятнее из приве­денных ниже определений.

Социолог Макс Вебер: “Власть означает любую закрепленную социальными отношени­ями возможность настаивать на своем, даже при наличии сопротивления, независимо от того, в чем эта возможность выражается” [М. Weber, 1921; цит. по: М. Weber, 1964b, S. 38].

Философ Бертран Рассел: “Власть может быть определена как достижение намеченных эффектов” [В. Russell, 1938, р. 35].

Политолог Р. Э. Дал: “Мое интуитивное представление о власти выглядит примерно так: А обладает властью над В в той мере, в какой он может заставить В делать то, что предоставленный самому себе В не стал бы делать” [R. A. Dahl, 1957, р. 202].Психолог Курт Левин; “Власть b над а можно определить, ...как отношение максимальной си­лы воздействия b на а ,.. к максимальному сопротивлению со стороны а” [К. Lewin, 1951, р. 336].

Таким образом, во всех случаях о власти речь идет тогда, когда кто-либо оказывается в состоянии побу­дить другого сделать нечто, что этот другой иначе не стал бы делать. Лишь определение Рассела охватыва­ет более широкий круг явлений. Сог­ласно этому определению, любое до­стижение намеченного результата действия уже есть проявление вла­сти—независимо от того, приводит такое достижение к столкновению с другими людьми или нет.

Понимание власти как некоей все­общей способности встречается так­же и в психологии. Каждый эффект, который производит индивид, воздей­ствуя на окружающий его мир (при­чем не только на мир социальных объектов), определяется его властью, понимаемой как способность, сила или компетентность. Такое представ­ление о власти свойственно, как бы­ло показано Хайдером [F. Heider, 1958], наивной теории действия, сог­ласно которой каждое действие вме­сте со своим результатом порождает­ся двумя видами факторов—“могу” (can), основывающимся на отношении власти субъекта (т. е. его сил и спо­собностей) к противодействующим ему внешним силам, и “старанием” (try), т. е. решимостью субъекта дей­ствовать, определяемой тем, сколь­ко он вкладывает в это сил (см. гл. 10).

Мотивационная основа

Эта попытка универсального объяс­нения взаимодействия субъекта с ок­ружением с точки зрения теории дей­ствия имеет свои аналоги и в теории мотивации. Ими являются, с одной стороны, теории в духе Уайта [R. Whi­te, 1959; I960], в которых власть (в смысле сил, способностей, компетен­тности) понимается как результат не­которого всеобщего фундаментально­го мотива, с другой—теории типа концепции Адлера [A. Adlier, 1922], выявляющей особый мотив—стремление к власти и к превосходству—из пер­воначальной недостаточности власти. Для Уайта (к его позиции близки также взгляды Пиаже) [см.: Н. Нескhausen, 1976a] компетентность явля­ется результатом функционального “мотива порождения эффекта” (effectance motive), побуждающего субъ­екта постоянно вступать в спор с окружающим миром, в том числе и социальным, ради усовершенствова­ния своей способности к эффективно­му действию. Уайт пишет:

“Точно так же, как ребенок исследует окру­жающий его физический мир, выясняя, что можно сделать с объектами и что те могут сделать ему, он исследует окружающий его мир людей, научаясь тому, что он может заставить людей сделать и чего ему следует от них ожидать” [R. White, 1960, р. 104].

В 2- или 3-летнем возрасте, отмечает Уайт, “ребенок достигает такого уровня понимания, когда впервые начинает задумываться о своем месте в семье и вообще о своем отношении к другим людям. До определенной степени он продолжает экспериментировать с примитив­ными формами социальной власти, особенно над другими детьми: он может командовать ими, бить их или угрожать им. Но одновременно он начинает улавливать природу ролей” [ibid., р. 123].

Адлер [А. Adler, 1922] отошел от своего учителя Фрейда, сделав цен­тральным объяснительным принципом своего  снискавшего  популярность учения о личности вместо сексуаль­ного влечения “волю к власти”. Сог­ласно адлеровской “индивидуальной психологии”, стремлением к совер­шенству, превосходству и социальной власти субъект пытается компенсиро­вать обусловленный своей конститу­цией дефицит власти, воспринима­емый как недостаточность своих спо­собностей (отсутствие маскулинности у женщин, различного рода телесные несовершенства, зависимость ребен­ка от взрослых) и переживаемый как комплекс неполноценности.

Обе попытки построения теории на основе связанной с властью лично­стной диспозиции едва ли оказали влияние на исследование мотивации. Уайтовский “мотив порождения эф­фекта” из-за своей чрезмерной обоб­щенности (он мог бы быть основой не только власти, но и других мотивов типа мотивов достижения и аффилиации) и адлеровское “стремление к власти” в силу своей применимости в качестве объяснительного принципа к любым мыслимым индивидуальным различиям чересчур аморфны и многолики. Поэтому, прежде чем вы­яснять основу индивидуальных разли­чий применения власти в одних и тех же условиях, нам представляется не­обходимым выявить общие предпо­сылки использования власти.

Начнем с рассмотрения простейше­го случая, когда некто А использует власть, чтобы повлиять на поведение индивида В. Прежде всего В должен обладать свободой передвижения в психологическом  пространстве  (в смысле теории поля Левина), т. е. должен иметь возможность сделать нечто отличное от того, чего от него хочет А (и не должен сам по себе хотеть осуществить действие, жела­тельное для А). Чтобы направить дей­ствие В в желательном направлении, А должен ввести в психологическое пространство В дополнительные си­лы, которые бы превзошли все про­чие уже возникшие силы. Проведенный Картрайтом [D. Cartwright, 1959a] анализ различных детерминантов, ко­торые с точки зрения теории поля следует принимать в расчет при по­добных ситуационных влияниях, зна­чительно приблизил нас к достиже­нию понятийной ясности в сфере фе­номенов власти. Наиболее важным является следующее. Для обладания властью А (отдельный человек или социальная   организация)   должен иметь в своем распоряжении опреде--ленный набор потенциальных дей­ствий. Чтобы такое действие можно было считать применением власти к В, т. е. чтобы оно отклоняло суще­ствующие тенденции поведения В в намеченном А направлении, оно должно отвечать определенной мотивационной основе В. В противном случае действие А оставит В равно­душным, не сможет создать в психо­логическом пространстве В никакой новой силы. Сразу же следует отме­тить, что мотивационная основа В, на которую влияет А своим действием власти (то “ранимое место” В, кото­рое этим действием “поражается”), может состоять из любых мотивов последнего. Таким образом, действие власти всегда есть цeлeнaпpaвлeннoe использование, мотивов другого человека, удовлетворяемых или неудов­летворяемых, независимо от их со­держания.

Источники власти

Для успешного воздействия на мотивационную основу другого человека применяющий власть должен иметь в своем распоряжении определенные ресурсы, т. е. средства подкрепления, с помощью которых он сможет обес­печить удовлетворение соответству­ющих мотивов другого, задержать это удовлетворение или предотвратить его. Такие ресурсы, особые для каж­дого мотива, мы будем называть ис­точниками власти. Френч и Равен [J. R. P. French, В. Н. Raven, 1959] выделили пять видов источников власти, позднее Равен и Круглански (В. Н. Raven, A. W. Kruglanski, 1970) дополнили эту классификацию еще одним видом (информационной вла­стью) и провели дальнейшую диффе­ренциацию видов власти, исходя из последствий применения власти, свя­занной с каждым из источников, и “стоимости” этого применения [ср. также: В. Н. Raven, 1974]. Мы ограни­чимся лишь кратким перечислением этих источников.

1.   Власть вознаграждения (reward power).

Ее сила определяется ожиданием В того, в какой мере А в  состоянии удовлетворить один из его (В) мотивов и насколько А поставит это удовлетворение в зависимость от желательного для него поведения В.

2. Власть принуждения, или наказания (coercive power). Ее сила определяется ожиданием В, во-первых, в той меры, в какой А способен нака­зать его за нежелательные для А действия фрустрацией того или иного мотива, и, во-вторых, того, насколько . А сделает неудовлетворение мотива I зависящим от нежелательного поведения В. Принуждение здесь заклю­чается в том, что пространство возможных действий В в результате угрозы наказания суживается. В пре- ' дельном случае власть принуждения может  осуществляться  непосредственно физически, например, когда ребенка, который не хочет ложиться спать, бьют или насильно укладыва­ют в постель.

3. Нормативная власть (legitimate power). Речь идет об интериоризованных В нормах, согласно которым А имеет право контролировать соблю­дение определенных правил поведе­ния и в случае необходимости наста­ивать на них.

4. Власть эталона (referent power). Основана на идентификации В с А и желании В быть похожим на А.

5. Власть знатока (expert power). Ее сила зависит от величины припи­сываемых А со стороны В особых знаний, интуиции или навыков, отно­сящихся к сфере того поведения, о котором идет речь.

6. Информационная власть (infor­mational power). Имеет место в тех случаях, когда А владеет информа­цией, способной заставить В увидеть последствия своего поведения в но­вом свете.

Поведение и власть

Теперь мы можем более детально рассмотреть осуществление власти, исходя из позиции применяющего ее субъекта. Прежде всего он должен уяснить себе, какие источники власти он имеет в своем распоряжении, а также принять решение об их исполь­зовании. Одновременно он должен верно оценить мотивационную основу человека, на которого он хочет ока­зать влияние, и правильно, т. е. с точки зрения последнего, определить силу своих источников власти, чтобы в конечном счете избрать наиболее действенную, обеспечивающую наи­более благоприятное соотношение за­трат и результатов, стратегию их ис­пользования [J. W. Thibaut, H. H. Kelley, "1959]. Соотношение затрат и ре­зультатов имеет значение потому, что В может оказать сопротивление воз­действию А и попытаться в свою очередь применить власть. Кроме то­го, проблема соотношения затрат и результатов возникает, как указыва­ют Равен и Круглански [V. H. Raven, А. W. Kruglanski, 1970; В. H. Raven, 1974], в связи с особенностями различных источников власти.

Так, власть, связанная с вознаграж­дением и наказанием, требует от А постоянного контроля за поведением В, кроме того, ресурсы А могут исто­щиться, что может вызвать (или по­высить) враждебность В к А. Исполь­зование власти знатока, информаци­онной власти и власти эталона таких издержек не требует.

Последнее, что должен сделать А, чтобы ему удалось без применения грубой  силы  использовать свою власть и заставить В изменить свое поведение в желательном для А на­правлении,  является  перестройка привлекательности решающих для осуществления желательного для А действия основных и побочных след­ствий активности В.

Таким образом, деятельность вла­сти, в отличие от побуждаемых други­ми мотивами видов поведения, опре­деляется не одним соответствующим мотивом (мотивом власти), а различ­ными мотивами партнера, конфигура­цию привлекательности которых эта деятельность должна перестраивать. Как правило, речь идет о введении' дополнительной положительной или отрицательной привлекательности, по содержанию не связанной с подверга­ющимся  воздействию поведением В и создающей дополнительные (внешние) последствия желательных или нежелательных для А действий В. Классический анализ психологиче­ской ситуации вознаграждения и на­казания с точки зрения теории поля был дан Левином [К. Lewin, 1931 а].

При этом речь вовсе не идет только о морально нечистоплотных явлениях типа шантажа или совращения. К рассматриваемой группе процессов принадлежат также обучение, прос­вещение, воспитание, ободрение, иду­щие от личности учителя. Следует также различать актуальную и потен­циальную власть. А не обязательно должен принимать решительные ме­ры, чтобы показать В те источники власти, которыми он располагает и которые намерен пустить в ход. Зача­стую В может предвидеть это, осно­вываясь на прошлом опыте или до­ступной ему информации. Саймон так поясняет подобную ситуацию:

"Члену организации редко предъявляются ультиматумы типа “делай то-то и то-то, или будешь страдать от последствии своего пове­дения”. Скорее, он сам предвидит последствия регулярного неподчинения или неумения уго­дить людям, имеющим возможность применить к нему санкции. И это предвосхищение, без всяких угроз с чьей-либо стороны, действует в качестве постоянной мотивации” [Н. A. Simon, 1957, р. 196].

Чтобы связать сказанное выше в единую систему и продвинуться в анализе дальше, нам будет полезна разработанная  Картрайтом [D. Cartwright, 1965] и расширенная Кипнисом [D. Kipnis, 1974] дескрип­тивная модель отдельных шагов дей­ствия власти (см. рис. 7.4). Прежде всего у применяющего власть субъек­та должна возникнуть мотивация воздействовать на другого человека. Ос­нования, причины и поводы появле­ния такой мотивации могут быть раз­личными и, кроме того, по-разному пониматься исследователями. В ча­стности, мотив власти как тенденция к овладению источниками власти, мо­жет быть проявлением универсально­го стремления обладать средствами удовлетворения различных потребно:

стей и желаний. Примерно такой точ­ки зрения придерживается Д. Картрайт:

“Все люди склонны влиять на других и стараются занять влиятельное положение, пос­кольку стремятся к определенным целям, до­стижение которых требует использования вли­яния” [D. Cartwright, 1965, р. 7].

Те же причины, которые вызывают стремление к приобретению источни­ков власти, побуждают субъекта при­водить ее в действие. Уже тот фунда­ментальный факт, что в осуществле­нии своих целей и удовлетворении

своих потребностей люди зависят друг от друга, приводит к мотивации субъекта использовать власть, когда другой человек сам по себе не спо­собствует удовлетворению потребно­стей субъекта и достижению его це­лей и вольно или невольно препят­ствует ему. Действие власти в этом случае призвано сделать другого че­ловека более сговорчивым, уступчи­вым и готовым прийти на помощь, а мотивация власти является инстру­ментальной для иных по содержанию целей и потребностей. Характерным примером такого инструментального действия власти является ее ролевое использование. От людей, занима­ющих руководящие позиции в соци­альных  группах  и  организациях (семья, школа, фирма, армейская служба), ожидается, что они будут заботиться о соблюдении членами этих групп определенных норм пове­дения. Поэтому роль наделяет их источниками власти, дающими воз­можность корригировать отклоняющееся поведение.

Другая точка зрения на мотив вла­сти связана с неинструментальным, а значит “внутренним”, его пониманием как стремления к применению власти ради нее самой. В этом случае моти­вирующим является не столько чув­ство власти, сколько желанй, сде­лать ее ощутимой для другого, ока­зать влияние на его поведение. Если отвлечься "от инструментальных форм мотивации власти, то существует, по- видимому, два понимания мотива власти (как “внутреннего” побудителя). Первое связывает его главным обра­зом с приобретением источников вла­сти, второе—с ее использованием, с| осуществлением действий власти ради них самих. Оба эти понимания находят, как мы увидим, своих при­верженцев среди исследователей мо­тива власти: первого придерживается Верофф [J. Veroff, 1957], второго— Мак-Клелланд     [D. С. McClelland, 1970, 1975] и Уинтер [D. С. Winter, 1973]. Остается до сих пор неясным, идет ли здесь речь просто о двух различных аспектах единого мотива или же о двух отдельных (хотя и тесно  связанных)  видах  мотива власти. Вернемся к рассмотрению отдель­ных шагов действия власти. После того как мотивация власти сложи­лась, применяющий власть субъект дает знать (1) объекту воздействия о том, какого поведения он от него ждет. Если объект воздействия ведет себя в соответствии с этими ожидани­ями, то процесс действования, побуж­даемого мотивацией власти, на этом заканчивается. Если же он высказы­вает неподчинение (2), то применя­ющий власть обозревает, если можно так выразиться, находящиеся в его распоряжении источники власти под углом зрения того, стоит ли, учитывая особенности мотивационной основы партнера, пускать их в ход, и если да, то какие именно. В соответствующем блоке (3) на рис. 7.4 перечислен ряд источников власти, носящих лично­стный и институциональный характер. Выбор источников власти зависит, впрочем, не только от мотивационной основы объекта воздействия, но и от  вида поведения, к которому его хотят  склонить. Например, если субъект  стремится стать объектом любви партнера, то обращение к личностным источникам власти будет уместнее обращения к институциональным ис­точникам.

Пуску в ход источников власти мо­гут противостоять внутренние барь­еры (4), которые субъекту удается или не удается преодолеть. Они мо­гут создаваться страхом перед ответ­ными мерами партнера, боязнью нару­шить использованием власти идеаль­ный образ своего “Я”, слабой уверен­ностью в себе и связанным с нею слишком сильным сомнением в воз­можностях своего воздействия. Они могут также создаваться противодей­ствием конкурирующих ценностей (на­пример, антиавторитарных убежде­ний), связанными с применением вла­сти избыточными затратами (когда, например, длительное вознагражде­ние объекта воздействия может ока­заться чересчур дорогостоящим, а контроль  за  его  поведением— слишком обременительным), институ­циональными нормами, ограничива­ющими использование определенных средств воздействия по отношению к той или иной категории людей. Если внутренние барьеры не возникают или успешно преодолеваются, субъект применяет какое-либо сред­ство воздействия (5). Отчасти оно отвечает избранному источнику вла­сти, отчасти зависит от индивидуаль­ных  особенностей  использующего власть человека, от его восприятия ситуации и от оказываемого партне­ром сопротивления [см.: D. Kipnis, 1974]. Начнем с последнего фактора:

вначале, как правило, используются более мягкие средства воздействия типа убеждения, затем, если сопро­тивление партнера не прекращается, субъект переходит к более жестким методам, вплоть до наказания и наси­лия. Недостаток умений объекта воз­действия применяющий власть не от­личает от слабой мотивации и пыта­ется исправить с помощью мягких мер воздействия (об оценке достижений другого человека см. также гл. 11). Чем шире круг подвергаемых вли­янию людей, чем они дальше от субъекта и чем в большей степени анонимны для него, тем к более сильным средствам воздействия он прибегает. Кроме того, сила использу­емых средств возрастает вместе с уменьшением уверенности в себе. Ес­ли люди, ощущающие себя слабыми и внешне контролируемыми, достигают руководящих постов, предоставля­ющих в их распоряжение многочис­ленные институциональные источники власти, то они избегают личностно опосредованных средств воздействия (типа убеждения), заменяя их более жесткими институциональными мера­ми   [В. Е. Goodstadt,   L. A. Hjelle, 1973].

Реакция объекта воздействия (6) зависит от его мотивов и источников власти. Если он опять оказывает соп­ротивление, то вся последователь­ность событий, изображенных на рис. 7.4, повторяется заново. Когда же его поведение отвечает ожидани­ям использующего власть, то это мо­жет быть достигнуто различными пу­тями. Партнер может проявить уступ­чивость, но при этом внутренне озло­биться, может подчиниться ворча, но в глубине души согласиться с воздей­ствием, может снизить уважение к себе или начать с большим уважением относиться к тому, кто применил власть, и т.д. Наконец, действие вла­сти ведет к определенным послед­ствиям для осуществляющего его субъекта. С помощью произведенного им изменения поведения объекта воз­действия он удовлетворил потреб­ность, которую тот блокировал. Еще важнее может оказаться ощущение своего могущества, ощущение того, что он уверенно себя держал и произ­вел впечатление на партнера, рост самоуважения и т. п. Может также изменяться его восприятие партнера, которому может быть приписана бо­лее зависимая и менее автономная мотивация, может уменьшаться значи­мость партнера для субъекта, увели­чиваться психологическая дистанция между ними и т. д.

Индивидуальные различия действий власти:

мотив власти

Проведенный выше общий анализ действия власти представляется”нам исходной точкой при ответе на воп­рос: чем могут различаться эти дей­ствия у разных людей в одинаковых ситуационных условиях? Полученный ответ даст возможность построить личностный конструкт “мотив вла­сти”, отражающий индивидуальные различия соответствующего поведе­ния.

Далее нам надо будет рассмотреть, насколько сконструированные до сих пор средства измерения мотива вла­сти отвечают особенностям действий власти. При этом по возможности мы будем ссылаться на данные об инди­видуальных различиях, не останавли­ваясь более подробно на применяв­шихся для их измерения методиках.

1. Овладение источниками власти

Прежде всего между людьми долж­ны существовать различия в силе стремления к умножению и увеличе­нию своих источников власти. Уже простое обладание источниками вла­сти и сообщаемое им ощущение вла­сти может быть конечной целью, до­стижение которой само по себе, без всякого применения власти к другому человеку, приносит удовлетворение. С точки зрения получения удовлетво­рения от власти чувство обладания ею более значимо, чем воздействия на других людей. Желанными источ­никами власти могут быть престиж, статус, материальное положение, ру­ководящая должность, возможность контроля над информацией. Так, в работе Уинтера [D. С. Winter, 1973] было показано, что у студентов, зани­мающих какие-либо посты в студен­ческом самоуправлении, уровень мо­тивации власти существенно превос­ходит средний. Высоким мотив власти оказался также у организаторов-добровольцев программы оздоровле­ния жизни в крупном городе, играв­шей важную роль в местной полити­ке, однако у разного уровня полити­ческих деятелей этого же города этот мотив обнаружить не удалось.

2. Способности

Существуют, по-видимому, разли­чия между людьми и по степени развития способности к быстрому и безошибочному определению мотивационной основы другого человека и соотнесению ее со своими источника­ми власти для выбора наиболее эф­фективных и экономичных способов переструктурирования поля притяга­тельности исходов действия этого че­ловека. Важным может оказаться и то, насколько субъект в состоянии учесть собственные источники вла­сти, все средства воздействия и все мотивы другого человека, т. е. все факторы, определяющие ситуацию воздействия. Подобного рода способ­ностям и интересам свойствен нес­колько манипулятивный оттенок; и тем не менее они непосредственно относятся к психологии мотивации! Примечательно,   что  проведенное Уинтером [D. С. Winter, 1973] выбо­рочное  тестирование  обнаружило сильно выраженный мотив власти у учителей, священников, журналистов и психологов в отличие от админи­стративных служащих, врачей и юри­стов. В первых четырех случаях мы имеем дело с явно “манипулятивными” профессиями  связанными с воспитанием других людей, оказанием на них влияния и их изменением. (Преж­де всего приходят на ум клинические психологи, использующие методики модификации поведения, но не следу­ет упускать и экспериментаторов в области психологии мотивации, кото­рые для создания у испытуемых моти­вации, отвечающей избранному плану эксперимента, должны заставлять их верить всякой всячине.) Имеются так­же данные о различии способностей к быстрой оценке своих источников власти в новой ситуации с характер­ными для нее возможностями воздей­ствия. Так, Шнакерс и Кляйнбек [U. Schnackers, U. Kleinbeck, 1975] установили, что испытуемые с высо­ким мотивом власти активнее ведут себя в “играх с переговорами” (Con game), сильнее влияют на своих партнеров, чаще идут на обман и с  самого начала нацелены на больший выигрыш.

3. Действия власти

Что может побуждать субъекта, приносить   ему   удовлетворение? Стремление к обладанию источника­ми власти ради связанного с ними ощущения власти мы уже рассмотре­ли. Помимо него, приносить удовлет­ворение может само использование имеющихся источников власти, обес­печивающее воздействие на мотивационную основу другого человека, ко­торая направит его поведение в нуж­ную для достижения целей субъекта сторону. По-видимому, должны существовать индивидуальные различия |не только в способности, но и в склонности к осуществлению действий власти для оказания влияния на поведение другого человека.  Этот момент весьма существен, поскольку он позволяет, например, дифференцировать “сильных” и “сла­бых” политических лидеров. Донли и Уинтер измерили в своем исследова­нии [R. Е. Donley, D. С, Winter, 1970] силу мотива власти 12 живших в XX в. американских президентов (с помощью анализа содержания речей, произнесенных при вступлении в должность) и соотнесли ее с полити­ческой объективностью их деятельности (по оценкам историков), с вступлением в войну и с масштабами преобразований кабинета. Несмотря на имевшийся в распоряжении прези­дентов огромный аппарат власти, те из них, кто обладал, судя по приме­нявшимся показателям, слабым моти­вом власти (Тафт, Гардинг, Кулидж, Гувер и Эйзенхауэр), пускали этот аппарат в ход менее активно, чем президенты с сильным мотивом вла­сти (Ф. Д. Рузвельт, Трумен, Кеннеди и Джонсон).

Индивидуальные различия суще­ствуют   также,   как   установили Гудштадт и Хьелле [В. Е. Goodstadt, L A. Hjelle, 1973], и в предпочтении тех или иных средств воздействия. Эти авторы предоставили в распоря­жение испытуемых с ярко выражен­ным внешним или внутренним локусом контроля (по Роттеру) различные источники власти для воздействия на работника, негативно относящегося к своему делу и плохо его выполня­ющего. Оказалось, что испытуемые с , внешним локусом контроля гораздо в большей степени, чем испытуемые с внутренним контролем, полагаются на принуждение и наказание (типа угрозы увольнения), последние же сначала пробуют применить уговоры и убеждение. Поскольку люди с внешним локусом контроля с детства ощущают себя отчужденными и бес­сильными, они, по всей вероятности, считают все способы оказания вли­яния, за исключением наказания и принуждения, чересчур слабыми.

Анализ индивидуальных различий можно бы продолжить, рассмотрев всевозможные комбинации четырех предпосылок (с разной степенью вы­раженности) успешного действия власти —распоряжения источниками, вла­сти, способности к перестройке зна­чений привлекательности в психоло­гическом поле другого человека, стремления оказывать влияние на по­ведение другого человека и предпоч­тения того   или иного средства воз­действия. Так, человек может распо­лагать источниками власти, решимо­стью применить ее, адекватным сред­ством воздействия, но при этом не иметь рассмотренных выше способно­стей.

 4. Моральность цели

Индивидуальные различия должны проявляться и в тех целях, ради которых в конечном счете человек стремится применить власть или ока­зать влияние на себе подобного. Здесь в круг нашего анализа вступа­ют оценки, связанные с моральными ценностями. Использование власти может служить созданию приятных переживаний  подчинения окружа­ющих своей воле и спровоцированной беспомощности другого человека, что ведет к повышению самооценки. Но оно же может служить “благому де­лу”, целям группы или организации, “правильно понятым интересам” са­мого объекта воздействия. С мораль­ной точки зрения предполагаемые на­мерения использующего власть субъ­екта оцениваются участниками ситу­ации и сторонними наблюдателями как “хорошие” или “плохие”, “закон­ные” или “незаконные”.

Именно в этом смысле Мак- ' Клелланд различает два вида моти­вов,    называя   их   личностно-ориентированной (P-Power) и социо- j ориентированной властью (S-Power) | [D. С. McClelland, W. N. Davis, R. Ka-lin, Е. Warner, 1972; D. С. McClelland, 1970; 1975]. Мак-Клелланд и его сот­рудники обнаружили, что показатель “задержки активности” в рассказах ТАТ и других вербальных материалах (частота слова “не”) при высоких остальных показателях мотива вла­сти коррелирует с обладанием ответ­ственным постом и небольшим пот­реблением алкоголя (S-Power), в то время как при отсутствии задержки активности высокий мотив власти со­четается с чрезмерным потреблением спиртных  напитков,  хвастовством престижными вещами, дающим эрзац удовлетворения чтением порнографи­ческих и спортивных журналов, а также со склонностью к риску в азартных играх (P-Power). Разница этих двух видов власти может также выявляться введением в разработан­ные для измерения мотива власти категории анализа содержания до­полнительных категорий, фиксиру­ющих, например, направлено ли при­менение власти на достижение собственного блага или блага других людей, сомневается ли человек в своих источниках власти и своей спо­собности воспользоваться ими. На ос­нове различения направленности мо­тива власти на собственное благо или на благо других людей Мак-Клелланд [D. С. McClelland, 1975] разработал теорию четырех стадий развития “Я”, которую мы рассмотрим ниже.

Говоря о моральности намерений, уместно вспомнить и о введенном Тибо и Келли [J. Tibaut, Н. Н. Kelley, 1959] различения фатального и пове­денческого контроля. В случае фа­тального контроля А оказывает вли­яние на последствия действий В, не заботясь ни о его мотивах, ни о его поступках. В случае поведенческого контроля А влияет на последствия действий В лишь в той мере, в какой ему предварительно удалось мотиви­ровать В поступить желательным для себя (А) образом.

5.     Страх перед последствиями действий власти

Хотя социальное взаимодействие в ситуации применения власти не явля­ется, в отличие от аффилиативного поведения, симметричным, оно все же не настолько однонаправленно, как это можно предположить, позна­комившись с рассмотренной выше дескриптивной моделью. Воздействие здесь носит обоюдный характер. Объ­ект воздействия совершает ответный поступок, он может оказать сопротив­ление и в свою очередь использовать власть. В связи с этим индивиды должны отличаться друг от друга еще и тем, в какой степени возможности и последствия своего действия власти вызывают у них не только надежды и I желания, но и опасения. Можно раз­личить пять видов страха власти пе­ред: (1) разрастанием своих источни­ков власти; (2) их потерей, (3) ее ' использованием, (4) ответным приме-\ нением власти, (5) безуспешностью \ своего воздействия на других. ' До настоящего времени ни попыток дифференцированного    измерения этих видов страха власти, ни попыток обоснования такого рода классифика­ции не производилось. Уинтером [D. С. Winter, 1973] была разработана методика измерения страха власти, имеющая дело, как нам кажется, главным образом со страхом безус­пешности своего воздействия. Об этом говорит, прежде всего, тот факт, что обнаружившие высокий страх власти студенты приписывают боль­шую ценность собственной независи­мости   и   нерегламентированности учебных занятий. Знаменательно, да­лее, что младшие сыновья, имеющие нескольких старших братьев и сестер, демонстрируют более высокий страх власти, чем сыновья, занимающие любую иную позицию в семье. Им больше всех приходилось на протяже­нии детства терпеть власть своих более сильных братьев и сестер, к тому же они обладали наименьшими возможностями маневрирования в создании коалиций против применя­ющих власть старших детей.

6. Предпочтение определенных сфер использования власти

Очевидно, что в различных обла­стях своей жизни люди совершают неодинаковое количество действий власти. Они могут ограничиваться сферой личной жизни (воздействием на супруга и детей), профессиональ­ной сферой (воздействием на подчи­ненных и коллег), сферой обществен­ной жизни (воздействием на членов сообществ по интересам, на полити­ческие группировки) и т. д. Вошел в поговорку образ мужа, весьма автори­тетного на работе и смолкающего при виде своей жены. При чисто инстру­ментальном  понимании мотивации власти различия действий власти в разных '^§^ах жизни должны опре­деляться следующими четырьмя фак­торами: (1) силой мотива и лично­стной значимостью целей, достиже­ние которых возможно лишь при ак­тивном содействии другого человека;

(2) отсутствием готовности другого оказать это содействие по своей воле или сомнением в ней; (3) типом и мощностью источников власти, да­ющих возможность удовлетворять или препятствовать удовлетворению мотивов партнера; (4) находящимися в распоряжении субъекта конкретными средствами воздействия на мотивационную основу партнера, т. е. средствами, позволяющими использо­вать наличную власть. Таким обра­зом, специфичное для той или иной сферы действие власти основывается на переплетении целого ряда усло­вий. До сих пор эта совокупность условий, насколько нам известно, не подвергалась исследованию.

Напротив, при понимании мотива­ции власти как актуализации особого мотива власти в качестве предпочи­таемых выступят те сферы жизни, в которых человек располагает макси­мальными источниками власти и средствами воздействия, независимо от того, требуется ли для удовлетво­рения потребностей субъекта и дости­жения его целей содействие другого человека и готов ли этот другой оказать содействие по своей воле или нет. Существуют данные, показы­вающие, что сама по себе доступ­ность субъекту источников власти ведет к увеличению числа действий, нацеленных на оказание влияния на < себе подобных. Так, Кипнис [D. Kip-nis, 1972] ставил своих испытуемых в позицию менеджера, указывая в од­ном случае на широкий спектр сан­кций, которые они могут применять к работникам (ситуация власти), в дру­гом—просто предлагая им быть ме­неджерами (нейтральная ситуация). Несмотря на то что все работники справлялись со своими обязанностя­ми удовлетворительно, менеджеры в ситуации власти в два раза чаще пытались воздействовать на поведе­ние подчиненных, чем в нейтральных условиях.

Определения мотива власти

Теперь, когда на основе общего анализа действий власти мы выдели­ли шесть параметров индивидуальных различий мотива власти как лично­стного конструкта, можно проверить, насколько определения этого понятия исследователями,   разработавшими методики его измерения, учитывают данные параметры. Остановимся вна­чале на точке зрения Мюррея, кото­рый еще в 1938 г. [Н. A. Murray, 1938] дал следующее определение мотива власти, назвав этот мотив потребностью в доминировании.

“Желания и эффекты. Контролировать свое социальное окружение. Посредством совета, обольщения, убеждения или приказания воз­действовать на поведение других людей и направлять его. Отговаривать, сдерживать и запрещать. Побуждать других поступать в соот­ветствии со своими потребностями и чувства­ми, добиваться их сотрудничества. Убеждать других в своей правоте...

Действия (общие). Влиять, склонять, вести, убеждать, уговаривать, направлять, регулиро­вать, организовывать, руководить, управлять, надзирать. Подчинять, править, властвовать, попирать, диктовать условия. Судить, устанав­ливать законы, вводить нормы, составлять правила поведения, принимать решения, разре­шать конфликты. Запрещать, ограничивать, оказывать сопротивление, отговаривать, нака­зывать, лишать свободы, заключать в тюрьму. Очаровывать, покорять, заставлять других прислушиваться к себе, приобретать подража­телей и последователей, устанавливать мо­ду...” [ibid., p. 152].

Этот перечень деятельностей со­стоит только из действий власти и в заключение указывает на три из ше­сти ее источников: нормативную власть, власть принуждения и наказа­ния и власть эталона. Не рассматри­ваются обладание источниками вла­сти, способности, моральность цели, страх последствий применения вла­сти и предпочтение тех или иных мер.

Определение Вероффа

Следующее определение принадле­жит Вероффу [J. Veroff, 1957], разра­ботавшему, в отличие от Мюррея, не опросник, а первую основанную на ТАТ методику измерения мотива власти. Это приводимое ниже весьма краткое определение он дополняет важными указаниями по категориям анализа содержания, устанавливающими, ка­кие высказывания следует относить к теме власти:

“...Под мотивацией власти мы будем подразу­мевать диспозицию, направляющую поведение на достижение того удовлетворения, которое доставляет контроль над средствами оказания влияния на других людей” [ibid., p. 1].

“Тема власти: ...(а)... Эмоциональные пере­живания по поводу достижения или удержами” контроля над средствами влияния на кого-либо. Персонаж может ощущать удовлетворе­ние, победив в споре, или же испытывать недовольство, когда ему не удалось поступить по-своему... Эмоциональные переживания этого рода можно обнаружить также в утверждениях, выражающих желание не проявлять слабость. Примерами могут служить оскорбление челове­ка с высоким статусом, стыд за неспособность настоять на своем или достичь господства, обида при подчинении другому и желание преодолеть его влияние ...(Ь)... некто, соверша­ющий действия по поддержанию или достиже­нию контроля над средствами влияния... Пер­сонаж может добиваться определенного поло­жения, доказывать что-либо, чего-то требо­вать, кого-то заставлять ...(с)... межличностные отношения, которые при их осуществлении оп­ределяются в данной культуре по типу: некто, вышестоящий по контролю за средствами вли­яния на подчиненное лицо...” [ibid., p. 3,4].

Бросается в глаза, что обсуждение мотива власти Вероффом все время ведется вокруг приобретения источ­ников власти, обладания ими, страха их потерять, а также страха перед ответным использованием власти. (Вспомним, что при рассмотрении мо­тива аффилиации мы также столкну­лись с разработанной Шипли и Ве­роффом [Т. Е. Shipley, J. Veroff, 1952] методикой, измеряющей главным об­разом тенденции страха.) В стороне остаются такие параметры, как спо­собности, моральность цели и пред­почтение тех или иных сфер. Сами действия власти оказываются в тени, а на первый план выходят их след­ствия и сопровождающие их эмоци­ональные явления. Что касается ис­точников власти, то анализируются следующие из них: власть принужде­ния, нормативная власть, информаци­онная и отчасти власть знатока. В целом складывается впечатление, что Верофф воспринимает власть в основном глазами человека, который, боясь потери своих источников вла­сти, не столько сам ее применяет, сколько подвергается действиям вла­сти другого. (Как мы увидим ниже, ситуация актуализации, созданная Ве­роффом при валидации категорий анализа, благоприятствует его пони­манию мотива власти.)

Не удивительно поэтому, что ряд полученных с помощью методики Ве-роффа данных выявляет различные аспекты отсутствия власти у субъек­та и страха перед властью другого [J. Veroff, J. В. Veroff, 1972]. Так, Ве­рофф и его коллеги в ходе общенаци­онального исследования 1957 г. уста­новили повышенную мотивацию вла­сти у людей с минимальными дохода­ми, низким образовательным уров­нем, выросших в распавшихся семьях, у цветных, а также у вдовцов старше 50 лет   [J. Veroff,   J. W. Atkinson, S. С. Feld, G. Gurin, 1970; J. Veroff, S. C. Feld, 1970]. Имеются также по­пытки измерения на основе анализа хрестоматийных рассказов националь­ного индекса мотива власти (по Ве-роффу) [D. С. McClelland, 1961]. Вы­сокий национальный индекс (в США) мотива власти в период 1944— 1950 гг. коррелировал с повышением уровня политических волнений и на­силия   в  период  1955—1960 гг. [К. Е. Southwood, 1969].

Определение Юлимана

Следующее определение, которое мы рассмотрим, принадлежит Юлиману [J. S. Uleman, 1966; 1972]. В рабо­те 1972 г. он переименовал измеря­емый конструкт из “потребности во власти” (need power) в “потребность во влиянии” (need influence). Юлиман не дает развернутого определения мотива власти, однако из разработан­ных им категорий анализа содержа­ния становится ясно, что “оборони­тельному”, акцентирующему страх власти пониманию этого мотива Ве­роффом он предпочитает “наступа­тельное” его понимание. Об этом свидетельствуют следующие выдер­жки из его работы:

“...Сторона 1 (С 1) действует в отношении стороны 2 (С2) таким образом, что заставляет С2 реагировать... Действие первой стороны может быть явным и преднамеренным или произвольным.—...высокий социальный статус, или престиж. В число индикаторов престижа входят слава, богатство и положение.—... орга­низация или член организации...—...отсутствие осуждения, унижения, замешательства, прини­жения какой-либо участвующей в ситуации влияния стороны...—...отсутствие мыслей о прошлом...—...отсутствие страха, боязни и опа­сений...—...последовательность    действий— реакция... стороны планируют некоторую даль­нейшую активность или ищут ...совета...— ...одна из сторон совершает действие, угрожа­ющее важным интересам другой стороны, кото­рая отвечает действием, направленным на ней­трализацию угрозы.—...энергичный отход одной стороны от другой...” [J. S. Uleman, 1972, р. 171, 172]. На первом плане здесь стоят дей­ствия власти, понимаемые как энер­гичное, создающее взаимные угрозы взаимодействие, не допускающее ни­какого страха и требующее мужества от обеих сторон. Ни один из осталь­ных выделенных нами параметров не учитывается (возможным исключени­ем является способность “планиро­вать дальнейшую активность”). Из источников   власти   выделяются власть вознаграждения и норматив­ная власть. Ниже мы увидим, что условия побуждения мотива в валидизирующем  эксперименте  также вполне отвечают избранному автором пониманию власти.

Определение Уинтера

После ряда усовершенствований своей также основанной на ТАТ мето­дики Уинтер [D. G. Winter, 1973] опуб­ликовал окончательный ее вариант, в котором частично использовал кате­гории анализа содержания Вероффа и Юлимана. Коэффициент корреляции с ними категорий Уинтера колеблется от 0,39 до 0,47. Ниже приводится сначала общее определение Уинтером мотива власти, а далее выдер­жки из его категорий анализа содер­жания:

“...Социальная власть есть способность про­изводить ...желаемые эффекты в поведении или переживаниях другого человека” [ibid., р.5].

“...Человек или группа людей ...заботятся об установлении, поддержании или восстановле­нии своей власти (т. е. о влиянии, управлении или контроле) над другим человеком, группой людей или миром в целом... 1. Человек прояв­ляет свою заботу о власти в действиях... (а) активные насильственные действия, направ­ленные на другого человека, например нападе­ние... (Ь) оказание помощи, совет, поддержка, содействие без какой-либо просьбы со стороны другого человека... (с) попытка управлять дру­гим человеком, либо прямо воздействуя на его поведение или условия жизни, либо стараясь найти соответствующую информацию...(d) по­пытка повлиять, убедить, уговорить, подку­пить... пока не достигается согласие... (е) по­пытка произвести впечатление на другого че­ловека или на мир в целом... 2. Человек делает нечто, возбуждающее в других людях сильные положительные или отрицательные эмоции... 3. Некто... заботится о своей репутации или поло­жении...” [ibid., р. 251—254].

“Страх власти...: (а) связанная с властью цель достигается ради непосредственной или косвенной пользы доугого человека... (Ь} субъ­ект сомневается в своей способности влиять, управлять или производить впечатление... (с) автор рассказа считает, что власть обманчива или что у нее есть свои изъяны...” [ibid., р. 261,262].

Усовершенствованные   категории анализа Уинтера охватывают гораздо больше феноменов и параметров дей­ствий власти, чем категории Вероф­фа и Юлимана. В них выделяются приобретение источников власти (кон­кретные виды не рассматривают­ся) и действия власти (главным об­разом создание впечатления). Неявно учитывается и способность, ибо дей­ствие власти может строиться на различных мотивационных основани­ях, в частности на оказании помощи и поддержки другому человеку. Кроме того, обращается внимание на мо­ральность цели как в положительном, так и в негативном отношении. Впро­чем, действия власти, направленные на общественное благо, своеобразно связываются со страхом власти (точ­нее, со страхом перед безуспешно­стью своего воздействия и моральной сомнительностью использования вла­сти). Предпочитаемые сферы приме­нения власти не выделяются.

Шнакерс и Кляйнбек [V. Schnackers, U. Kleinbeck, 1975], работавшие с переведенными на немецкий язык и валидизованными категориями Уинте­ра, определяют мотив власти как

“...стремление... проводить в жизнь свои на­мерения и решения, используя свои возможно­сти контроля над происходящим в социальных ситуациях, предполагающих различные установ­ки, планы и способы действия. Как правило, все это влияет на поведение и судьбу других людей” [ibid., p. 301 ].

Это определение еще точнее зада­ет условия действия власти. А имен­но применение источников власти (впрочем, их приобретение не рас­сматривается, предполагается, что субъект уже обладает ими) и необхо­димость свободы действий обеих уча­ствующих в социальном взаимодей­ствии сторон, при этом неявно указы­вается также на доступность мотивационной основы и аспект способно­стей. Моральность цели, страх перед последствиями применения власти и предпочитаемые сферы ее использо­вания не учитываются. Особенности способностей и мо­ральных установок, благоприятству­ющих при социальном взаимодей­ствии овладению ситуацией, главным образом в “ситуациях с переговора­ми”, проанализировали Кристи и Гейс (R. Christie, F. L. Geis, 1970) при ва-лидации так называемой шкалы маки­авеллизма. Поскольку к их работе мы еще вернемся, отметим пока яркую выраженность у макиавеллистов в относительно неструктурированных и эмоциональных социальных ситуациях не “мягкости обращения” (soft touch), а “синдрома спокойствия” (cool syndrom). Они не позволяют себе поддаваться эмоциям и чуждым вли­яниям, не теряют самообладания и быстро схватывают ситуационные возможности воздействия. В такого рода обстоятельствах они сохраняют ориентацию не на личность, а на задачу, захватывают инициативу и в большей степени, чем их партнеры и противники, контролируют и направ­ляют происходящее в нужную для себя сторону. Эти способности соче­таются с несколько циничным отно­шением к другим людям, как к мари­онеткам. Однако остается неясным, служат ли все эти признаки показате­лями сомнительных в моральном от­ношении базовых установок или боль­шей по сравнению с другими людьми готовности к выражению социально неодобряемых мнений.

Типология стадий мотивирования властью

Сравнительно    недавно    Мак-Клелланд вновь обратился к теме действия, побуждаемого мотивацией власти [D. С. McClelland, 1975]. Рас­сматривая этот вопрос в более широ­ком, чем это обычно делается, кон­тексте, он критически отнесся к гос­подствующему в современном обще­стве и культуре одностороннему по­ниманию побуждаемого мотивом вла­сти поведения, как оказания влияния и агрессивного настаивания на своем. Проанализировав обширный культур­но-антропологический и психологиче­ский материал, он постарался пока­зать, что такая односторонность свя­зана с маскулинизированным иде­алом западной культурной традиции, упускающей из виду иначе осуще­ствляемую власть в восточных куль­турах (в частности, индийской) и оставляющей без внимания прежде всего типично женские формы приме­нения власти. Мак-Клелланд опреде­ляет мотив власти

“...как потребность, во-первых, чувствовать себя сильным и, во-вторых, проявлять свое могущество в действии. Влияние на других людей является лишь одним из многих спосо­бов удовлетворения потребности ощущать себя сильным” [D. С. McClelland, 1975, р. 77].

Это определение перекликается с нашим различением, с одной стороны, приобретения источников власти и обладания  ими  и,  с  другой— осуществления действий власти. В обоих случаях целью, к которой в конечном счете стремится человек, является “переживание своей силы”. Анализ Мак-Клелланда строится на 4-стадийной классификации осуще­ствления власти, восходящей к раз­работанной Эриксоном [Е. Н. Erikson, 1963] психоаналитической теории раз­вития “Я” (или социоэмоционального развития). Мак-Клелланд различает источники власти и ее объекты, при­чем и тем и другим может быть либо сам субъект, либо его окружение. Так возникают четыре стадии развития мотивированности властью: (I) асси­миляция (intake), (II) автономность (autonomy), (ill) самоутверждение (as­sertion) и (IV) продуктивность (generativity).

Указанные четыре стадии, по мне­нию автора, должны представлять собой последовательные этапы соз­ревания, которые проходит человек в процессе своего развития. Достиже­ние более высокой стадии не аннули­рует предыдущие, они остаются в распоряжении субъекта и могут актуализоваться в подходящей ситуации. Парадигмой стадии I (“нечто придает мне силы”) являются отношения ма­тери и ребенка. С позиций ориентации на власть в последующие годы жизни она означает отношения с людьми, которые могут поддержать, защитить, вдохновить,  воодушевить, короче, увеличить у индивида ощущение соб­ственной силы (например, индивид может вдохновиться речью политического лидера). Парадигма стадии II (“я сам придаю себе силы”) отвечает связанному с обретением независимо­сти от матери и возрастанием произ­вольного контроля над своим поведе­нием среднему периоду детства. Па­радигма стадии III (“я произвожу впе­чатление на других”) характеризует подростка, для которого перестали существовать авторитеты, который постоянно меняет друзей, чье участие в соревновании определяется воз­можностью одержать верх над други­ми людьми. Парадигма стадии IV (“мне хочется выполнить свой долг”) соответствует взрослому состоянию, т. е. зрелой личности, посвящающей свою жизнь служению какому-либо делу или определенной социальной группе. Аналогичную теорию разви­тия, впрочем, еще не получившую эмпирического подтверждения, пред­ложили также Дж. и Дж. Б. Вероффы [J. Veroff, J. В. Veroff, 1971].

Все это лишь очень предваритель­ная схема типологии стадий власти. Сопоставление ее с нашим списком параметров приводит к выводу об акценте на приобретении источников власти на стадиях I и II и на действиях власти на стадиях III и IV. С точки зрения моральности цели стадия III с ее ориентацией на собственное благо противоположна стадии IV, для кото­рой характерна направленность де­ятельности на благо других людей. Эта противоположность отражается в различении Мак-Клелландом личностно- и социально-ориентированной мотивации власти. Что касается пред­почтения определенных сфер исполь­зования власти, то Мак-Клелланд не скупится на данные, характеризу­ющие в этом отношении различные стадии; мы, однако, не будем их здесь рассматривать, отметим только, что им совершенно не принимаются во внимание ни способности, ни страх перед последствиями использования власти, ни также важность обратного воздействия и взаимодействия в си­туации осуществления власти.

Категории анализа содержания ТАТ для измерения особенностей индивидуального мотива власти на разных стадиях развития разработала Стю­арт [A. J. Stewart, 1973]. Для этого она отобрала из 85 первокурсников Гарварда по 6 человек, наиболее яр­ко представляющих каждую из четы­рех стадий развития “Я” по Эриксону, попытавшись обнаружить типичные различия между написанными ими рассказами по ТАТ. Связанные с те­мой власти различия отдельных ста­дий выявлялись в четырех направле­ниях: (I) отношение к авторитету, (2) отношение к людям и объектам, (3) чувства, (4) действия. Рассмотрим в качестве примера особенности отно­шения к авторитету на разных стади­ях: на первой—авторитет привет­ствуется, на второй—он критикуется, на третьей—авторитетом возмуща­ются,    на    четвертой—индиви­дуальные авторитеты отчуждают­ся.

В связи с тем что в категориях Уинтера (так же как и Вероффа или Юлимана) отдается предпочтение формам выражения мотива власти, характерным для стадий II и III (a кроме того, они односторонни с точки зрения предпочтения определенных сфер использования власти), Мак-Клелланд суммировал значения моти­ва власти по Уинтеру с показателями стадий по категориям Стюарт. Ис­пользование этого комбинированного индикатора при анализе данных вы­борки испытуемых (мужчин и замуж­них женщин) выявило, что он нес­колько сильнее, чем простой индекс мотива власти, коррелирует с теми многочисленными показателями воп­росников и материалов ТАТ, которые зарекомендовали себя ранее в каче­стве отражающих специфику стадий. Это      видно      из      при­веденных в табл. 7.4 результатов, по­казывающих, что учет специфики про­явлений мотива власти на разных стадиях может повышать коэффици­ент корреляции значений этого моти­ва с другими проявлениями поведе­ния власти.

Параллельно с анализом обширного биографического и культурологиче­ского   материала   Мак-Клелланд [D. С. McClelland, 1975] попытался выявить ролевую специфику женской формы власти. Для этого он выделил из форм поведения, более свойствен­ных испытуемым-женщинам, чем испытуемым-мужчинам, такие, которые оказывались выраженное при высо­ком  мотиве власти.

Коэффициенты корреляции связанных с вла­стью форм поведения с простым и комбиниро­ванным (учитывающим специфические для каждой стадии показатели) показателями мо­тива власти для 85 мужчин и 115 замужних женщин [D. С. McClelland, 1975, р. 45]

Независимо от мотива власти более типичными для женщин оказались следующие осо­бенности: сила воодушевления, вызы­ваемого другими людьми, членство в различных организациях, склонность откладывать все до последнего мо­мента, любовь к детям и готовность добровольно ухаживать за ними. При усилении мотива власти в пользу женщин увеличивались различия в таких характеристиках, как соблюде­ние диеты, количество наличных де­нег, большее ежедневное потребле­ние жидкостей, большая готовность завещать свой труп медицине. Осно­вываясь на этих результатах, Мак-Клелланд пришел к выводу, что мо­тивация власти способствует прояв­лению традиционно женской роли, связанной с поддержанием в семье контактов и благоприятной эмоци­ональной атмосферы (т. е. осуще­ствлению действий, направленных главным образом на снятие напря­женности и отдачу). Он пишет:

“Поскольку их роль традиционно состояла в обеспечении социальных и эмоциональных ре­сурсов семьи, женщины взаимозависимы и осо­бенно заинтересованы в людях и самом проте­кании жизни; именно мотивация власти концен­трирует их внимание на расширении источни­ков соучастия” [ibid., p. 94]. “Женское ролевое поведение заслуживает более позитивного и простого обозначения. Это не только отсут­ствие свойственной мужчинам напористости, оно подразумевает взаимозависимость, созда­ние возможностей для развития и самоотдачу” [ibid., p. 96].

Резюме

Подводя итоги критическому анали­зу определений мотива власти, сле­дует сказать, что мотивация власти представляет собой гораздо более сложное явление, чем мотивация до­стижения или аффилиации, тем более что в стремление чувствовать себя сильным или оказывать влияние на других с обеих сторон социального взаимодействия могут оказаться втя­нутыми самые разнообразные моти­вы. Несмотря на отсутствие ясности во многих аспектах этой проблемы, в определении мотива власти и осно­ванных на интерпретации текстов ме­тодиках его измерения наблюдается определенный прогресс. Если прове­денный нами анализ справедлив, то мотив власти можно представить се­бе примерно следующим образом (поскольку по возможности хочется учесть все измерения вероятных ин­дивидуальных различий, наше опре­деление неизбежно будет грешить длиннотами).

Мотив власти направлен на приобретение и сохранение ее источников/либо ради связанного с ними престижа и ощущения власти, либо ради влияния (оно может быть как основной, так и дополнительной целью мотива власти) на поведение и переживания, других людей, кото­рые, будучи предоставлены сами себе, не поступили бы желательным для субъекта образом. Влияние это должно так изменить их поведение, чтобы оно способствовало удовлетворению потребности субъекта. Для достижения этого субъект должен с помощью имеющих­ся источников власти и средств воздействия перестроить привлекательность наиболее важ­ных мотивов другого, причем сделать это воз­можно 'более эффективным и экономичным способом.Сама эта деятельность может соответствовать весьма разнообразным мотивам. Она может совершаться ради своего собствен­ного или чужого блага или же ради какой-либо высшей „дели; она может принести другому вред либо оказать ему помощь. Индивидуальный мотив власти ограничен как в отношении приобретения власти, так и в отношении ее применения определенными содержательными областями, связанными с конкретными источ­никами власти и группами людей, подвергающимися воздействию. На нем также может лежать печать страха перед достижением вла­сти, ее потерей, использованием, перед ответ­ным применением власти или перед безуспеш­ностью своего воздействия.