Главная/

Политология, политистория /

Гражданское общество в либеральном контексте

 1Гражданское общество в либеральном контексте:

         1категория 0  1скорее остаточная чем независимая.

     Основные требования  демократических  свобод  в  теории

гражданского общества,  несомненно, имеют корни в историчес-

ком  опыте  социальных движений рушащегося коммунистического

мира /Rau, 1991/. Однако, в отличие от cоциалистических пре-

образований как радикальных демократических перемен,  в тео-

рии гражданского общества гораздо большие надежды возлагают-

ся на высвобожденный потенциал социального развития в демок-

ратическом обществе как на "уравновешивающие силу"  воздейс-

твия  и  независимый социальный " движитель" против застоя и

экономического всевластия /Cohen and Arato, 1992, 418-91/.

     Соответствующие практические  доказательства  появились

как раз в фарватере этих надежд.  Как раз когда  гражданские

или социальные движения в Восточной Европе исчезли, западные

общественные движения вели борьбу за  выживание  в  условиях

жестких мер по урезыванию бюджета, берущих верх над програм-

мой свободных демократий.  На востоке, от Балтии до Берлина,

гражданские  движения были сметены новой логикой государства

и рынка. В то время как бывшие коммунисты празднуют на выбо-

рах одну победу за другой ,  а рыночные стратеги помогают им

своими провалами и нищетой, которую принесла о собой шоковая

терапия  в  экономике,  гражданские движения отброшены назад

почти до своего истока, откуда они начинались - до нелегаль-

ного положения,  подполья. Чешский Республиканский Гражданс-

кий Форум был предан забвению.  Солидарность в  Польше  была

разогнана  парламентом.  Новый  Форум  в  Восточной Германии

прекратил существование практически с того момента, как пар-

тии  Западной  Германии одержали верх на выборах в воссоеди-

ненной Германии.  Зеленые Западной Германии даже не пытались

пробиться в первый всегерманский парламент. То, что в Италии

прогрессивный альянс экс-коммунистов,  Зеленых и других дви-

жений  с социальной направленностью был подавлен правым кры-

лом коалиции,  в одночасье возникшей на  волне  популистских

лозунгов и при поддержке неофашистов, едва ли внушает веру в

демократические преобразования.

     Разумеется, теория гражданского общества провозглашает,

что либеральные силы социальных движений  должны  добиваться

влияния  именно  вне сферы политики власти.  Но рекомендации

политической теории, ставящей в качестве первоочередной цели

прежде всего достижение демократических свобод,  не лишаются

веса при взгляде на скомпрометировавшую себя реальность  су-

ществующего положения, как это может показаться. Возможность

создания гражданского общества как третьего выбора между го-

сударственным социализмом и рыночным капитализмом - это,  на

самом деле, разбитые надежды. Однако, это дает право еще раз

пересмотреть теоретические предпосылки,  а если быть точным,

- поднять вопрос, можно ли вообще гражданское общество выде-

лить в отдельное понятие в качестве независимой области,  не

подвергая при этом  сомнению  логику  государства  и  рынка.

Прежде  всего,  это вопрос противогегемонистской независимой

идеологии, отличной от доминирующей.

     Хоббс, по-видимому,  был первым, кто провозгласил необ-

ходимость общепринятой всеобщей и открыто проводимой в жизнь

гражданской  религии или идеологии,  "Единства" побуждений и

наказаний /Leviathan,  1651, XYII/ в обществе, движимым уст-

ремлениями отдельных людей. Спустя одно поколение Локке так-

же считал само собой разумеющимся,  что подобный переход  ко

всеобщей  общественной идеологии уже существует или же нахо-

дится в процессе создания. Следовательно, его забота - увяз-

ка  общественно  значимого  и  "отдельных интересов" /Second

Treatise,  1688,  $ 138/ в гражданском обществе, рационально

саморегулируемом  на основе всеобщих принципов собственности

как общей генеральной линии поведения человека. Вопрос здесь

не в том,  воспринимал ли Локке собственность с точки зрения

чувства стяжательства, что позволяло бы отнести его к классу

теоретиков  "собственнического  индивидуализма"  /Macpheson,

1962/.  Важнее здесь другое:  он начал интерпретировать "все

права  человека как рыночные товары потребления" ,  для него

собственность "придает,  по видимому,  личности политическое

качество", и, наконец, это всеобщая идеология прав собствен-

ности ограничивает деятельность правительства  определенными

рамками /Laslett, 1988, 102; 105; 112/.

     Как универсальная идеология,  саморегуляция общества на

основе прав собственности включает землю и труд.  Предвосхи-

щая Маркса,  Локке утверждает:  этот труд в действительности

является  отражением  разницы в ценности любой вещи" /Second

Treatise, $ 40/. Однако то, что предлагалось Локке в качест-

ве универсального механизма, Маркс подверг критике и опреде-

лил как доминирующую классовую идеологию подавления  и  экс-

плуатации,  проводимую в жизнь государством, которая не осу-

ществляет всеобще регуляцию демократических прав и  порядка,

сохраняясь  в руках правящих классов в качестве инструмента.

Маркс был, несомненно, первым, кто стал утверждать что клас-

совый антагонизм в отношении собственности является неотъем-

лемым свойством социального устройства.

     Гегель, например,  также  утверждал,  что  "универсаль-

ность" не является необходимым или даже желательным условием

"гражданского общества",  движимым "эгоистическими целями" в

пределах сфер "торговли  и  коммерции",  что,  в  частности,

"различные  интересы  производителей и потребителей" вызовут

"борьбу всех против всех" и  что,  следовательно,  "единство

универсального  должно  быть  распространено  на всю область

частностей" /Elements of the Philosophy of Right, $$ 229-36/

Универсальность представлялась ему двойственной: партикуляр-

ность гражданского общества должна трансцендентально перехо-

дить в государство,  потому что "она является лишь составной

частью государства,  и каждая личность сама  обладает  своей

объективностью, правдой и этической жизнью" /$258/. С другой

стороны,  внутри сферы